— Какая высокопарность… уже начинаю бояться, — я презрительно усмехнулся.
Стало жарко. Ярость, уже почти остывшая, вновь понемногу обретала надо мной власть. Почему она пришла? Ведь причин больше нет!
Я глубоко вздохнул, стараясь успокоится, очистить разум, но не получилось.
Из глубины послышался низкий рык.
Я сжал голову.
Не надо…
Не вылезай…
Зверь глухо заворчал. Клетка, как в детстве, не в состоянии его сдержать.
Пожалуйста… не надо… не хочу, чтобы она видела!
Зверю было все равно. Он разбужен, и его ярость удушливой волной затопила сознание. Я потерял контроль.
Должен уйти. Прочь, так далеко, насколько смогу.
Ноги понесли вглубь леса. Деревья по бокам сливались в одну сплошную линию. Ноющие мышцы перекатывались под кожей, подстраиваясь под меняющееся с каждой секундой тело. Одежда рваными кусками оставалась на кустах. Я опустился на четвереньки — так удобнее. Сквозь зубы вырвалось тяжелое, хриплое дыхание.
Впереди был обрыв. Не замедляя бега, я прыгнул.
Мой разум слишком слаб, чтобы выдержать сущность зверя. И я уступил, дав волю животным инстинктам.
… На песке остались четыре глубоких следа. Распугав стайку птиц, взметнулся протяжный тоскливый вой.
Глава 5 Полукровка
С ее стороны
Едва высунув нос наружу, я тут же запрыгнула обратно во внезапно ставшую милой и на редкость уютной палатку. На улице стояла такая холодрыга, что мой бедный нос, первым ознакомившимся с температурой, как доблестный разведчик разослал весть о узнанном по всему организму. Признанный мерзляк, естественно, взбунтовался и твердо решил не высовываться, пока не потеплеет как минимум градусов на пять.
Рука самопроизвольно зашкрябала внезапно раззудевшую голову. Потом зачесалось под лопаткой…
«Так, с этим нужно что-то делать — думала я, пытаясь дотянуться до нее. — Еще немноо-гоо…»
— Ууууу!! — я вскочила и принялась ожесточенно чесаться.
А еще говорят, грязевые ванны полезны для здоровья… Ничего подобного! Нет, мне это совсем не нравиться! Хочу ополоснуться…
Но вот только где?
Разве что… точно, озеро! Вот туда я и отправлюсь.
Второе впечатление от творящегося на улице меня также не вдохновило. Небо затянуто тучами, дул пробирающий до костей ветер, гоняющий над землей дождевую пыль.
Подавив желание почесаться, я поежилась под очередным порывом ветра. Моя трикотажная куртка явно не справлялась с буйством природы.
Обреченно поглядывая назад в поисках причины вернуться, я заприметила рукав знакомой темной куртки. Снова шмыгнув обратно, двумя пальцами я выудила ее из-за табурета.
«Жуть» — одним емким словом припечатала я, рассматривая это «чудо», но вспомнила о температуре. Надеюсь, ее хозяин, не будет особо против? Стараясь не задеть грязевые разводы, натянула ее поверх своей и тут же забыла о ворчании. Меня окутал тот самый дурманящий аромат его кожи. Так. Стоп. Я ее надела не для того, чтобы, как дура, вдыхать ее запах, а чтобы защитится от ветра! Волосы, превратившиеся в грязные, коричневые сосульки, я спрятала под капюшон. Стараясь не запачкаться еще больше, застегнула молнию, критически себя осмотрела и признала, что более комичного наряда я не видала. Куртка, конечно же, красивая, но, в общем, смотрелось на мне она как здоровенный мешок на тощей вобле (иногда вредно иметь бурное воображение).
Противно скрипя при каждом движении, я пошла на поиски.
— Х-холло-ддры-ы-га-аа!!
Ветер нещадно задувал во все бреши в моей обороне. Я завернула в лес.
— Дд-а-аткуд-да-он-ббере-етс-ся? — простучала зубами, прижав руки к бокам.
Наконец, нашла, что искала. Среди стволов обозначилась неприметная тропка, ведущая к водопаду. На деревянных ногах я потопала в нужном направлении.
Чудесное начало утра. Ползущий поперек пути корень решил, что лежать одному скучно и повалил рядом бедную меня. Опять. Лицо приземлилось аккурат в пару сантиметрах от чьей-то голой ступни, которая с шуршанием скрылась в кустах.
«И что это было?» — лениво проползла замерзшая мысль, а голова со скрипом повернулась вверх. Я изобразила лицевую судорогу, именуемую удивлением. Надо мной нависло не менее удивленное и смущенное (нет, скорее мне показалось) лицо Демма, в обрамлении веточек, листиков, кусочков моха и тому подобной дряни, торчащей из черных волос. Переведя взгляд ниже, я почувствовала, что краснею. Ниже не было ничего. В прямом смысле и совсем. Невысокие кустики едва прикрывали нагое безобразие до пояса, глубокомысленно колыхаясь и заставляя бедного парня пригибаться вровень с землей. При еще одном порыве ветра кусты опасно накренились, обнажая коленку и…
Я не выдержала такого зрелища и, отпрыгнув, вжалась в ствол дерева.
Кустику стало стыдно и он, к обоюдному облегчению, вернулся обратно.
— А… э-э-э… омн?
У меня судорожно задергалась правая бровь.
Демм с трагическим покивал и присел пониже.
Челюсть медленно отвисла, но я опомнилась, отвернувшись, я сипло спросила:
— Т-т-т… кхе-кхе, ты чего это здесь, кхе, голый? — и краем глаза посмотрела на него.
Он виновато посмотрел на меня и радостно подпрыгнул. Это он зря. Я уже не красная, я пунцовая, как минимум.
— Снимай куртку! — выдал он и протянул руку.
— З-зачем? — Мы вместе с деревом попытались отползти подальше, но помешали корни. Не мне — дереву.
— Я ее надену, — ответил он, вскинув брови.
Стараясь не смотреть на него, я стянула куртку и бросила ему.
— Да забирай, больно она мне нужна… — Из-за смущения я всегда почему-то не могу сдержаться и грублю. Ничего я собой поделать не могу.
Спина покрылась боевым строем мурашек.
Еще немного, и замерзну ведь!
— Я пошла, — буркнула, и сорвалась с места, чуть ли не срываясь на бег.
Голый… Уж не знаю насколько, но… и ему не холодно? Вообще, зачем нужно было раздеваться?
Тьфу, какие глупые вопросы! Так, выбросить все из головы!
В поздно замеченный папоротник я влетела кубарем, опять обо что-то споткнувшись.
Ступая по знакомому каменистому берегу, еще раз восхитилась завораживающе невинной и, одновременно с этим, сильной и решительной красотой частички природы. Спокойное течение воды, зеркальная гладь глубокого озерца, поражающего чистотой. Я ни разу не видела такой воды. Тишина и спокойствие… оказывается, этого так не хватает. Особенно сейчас.
Попыхтев над кроссовками и закатав джинсы, для начала опустила в воду только ноги. Как оказалось, правильно. Их мгновенно сковало обжигающим холодом.
— Ы-ы-ы-ы!! — вырвалось у меня. Я кое-как упрыгала на несколько шагов и, плюхнувшись на пятую точку, стала растирать сведенную судорогой левую ступню.
А может ну его, мытье? Ясным и четким ответом была зазудевшая лопатка. Мол: надо, хозяйка, надо.
Знаю, что надо. Уныло.
Мрачной подготовке к предстоящему издевательству над теплокровным человеком помешал уже одетый Демм, появившийся около самой воды совершенно внезапно, отчего изрядно напугал меня. И давно он там стоит? Его поза показалась мне подозрительной, как-то излишнее напряженная. Я просидела довольно долго, молча рассматривая его спину. Демм оборачиваться не спешил. Интересно… Ну интересно, и все, что он там делает! И я встала, и на цыпочках подошла к нему и осторожно выглянула из-за его руки, до плеч мне не дотянуться, даже если на ту табуреточку встану. Демм выше меня на головы две, не меньше.
Я от увиденного забыла как дышать. Потрясена, да, очень точное слово, описывающее мое состояние. Потрясение до глубины души. Между вытянутыми напротив друг друга ладонями быстро-быстро вертелся вокруг своей оси маленький огненный шарик. Нет, мне не привиделось, именно огненный, я видела подобное на одной из показательных лекций Академии, когда к нам пришел один из ученых Лаборатории. В глубине, как сердце внутри него пульсировала нестерпимо яркая точка. Демм, похоже, не заметил моего появления, все свое внимание сосредотачивая на шарике. На глазах он вырос до теннисного, потом до футбольного. Дохнуло жаром, от которого зашевелились волосы и запылали щеки.