— Настолько всё плохо?
— Ага.
Мы молча посмотрели на воду.
— И вместо учебы ты пришёл сюда. Вряд ли я могу тебя винить.
Из гавани подул легкий ветерок. На берег накатывали мягкие ленивые волны, пузырящиеся пеной, заливали темный песок и отбегали назад.
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, вбирая в себя знакомые прибрежные запахи, ставшие частью моей жизни: соли и водорослей, мокрых камней и выброшенных на берег ракушек и медуз.
— Хорошо, что ты схватываешь всё на лету, — сказал Мэтт, опираясь запястьем на колено. — Ты всегда хорошо успеваешь в школе, получаешь отличные оценки. Хотел бы я тоже быть таким умным. Возможно, тогда папа относился бы ко мне лучше.
— Ты и есть умный, Мэтт, в тех сферах, в которых я ничего не понимаю.
— Например?
Я посмотрела на его блокнот. Мэтт тоже бросил на него взгляд, а затем закрыл его.
— О чем на этот раз?
Он откинулся назад, опершись на локти.
— О мальчике, который получает ужасные оценки.
Я рассмеялась.
— Следовало было бы догадаться! И каков финал?
— Он бросает учебу.
— О нет!
Мэтт фыркнул.
— Но потом он встречает роскошную женщину постарше, которая нанимает его сторожем на заброшенный склад, и он пишет о том, что там происходит.
— Например?
Он двусмысленно улыбнулся.
— Каждую ночь женщина втаскивает в свой кабинет деревянный ящик. Она волочет его по паркету из комнаты, которую весь день держит запертой.
— А что в ящике? — спросила я, но он выждал несколько секунд, прежде чем ответить:
— Кости её покойного мужа.
Я выпрямилась.
— Она убила его?
— Нет, он умер естественной смертью много лет назад, но она не смогла с этим смириться и поэтому выкопала кости, чтобы постоянно держать их поблизости.
— Это ужасно, но мне нравится. И что, её поймают?
Мэтт покосился на воду.
— Я пока не дошёл до этого места, но не думаю, что её поймают, и знаешь, почему?
Я приоткрыла рот, желая услышать конец истории.
— Потому что она тоже мертва, — прошептал он.
— Мертва?
— Да. Ушла в мир иной повидаться с Создателем, но сама этого не знает. Её призрак долгие годы обитает на складе, высматривая мужа, который при жизни был хозяином этого места.
Я сделала глубокий вдох.
— А мальчик, который стал ночным сторожем? Он знает, что его начальница — призрак? Он боится? Рассказал ли об этом кому-то?
Мэтт посмотрел на темнеющее небо, обдумывая сюжет. К этому времени солнце опустилось за горизонт, хотя небо все ещё оставалось слегка розоватым. Лицо Мэтта немного подсвечивалось этим тусклым светом.
Наконец друг посмотрел на меня:
— Нет, он даже не подозревает, что она призрак, но на то есть причина.
Я снова наклонилась вперед:
— Скажи.
— Потому что он тоже призрак.
Я приподняла брови и улыбнулась.
— Обещай, что дашь мне почитать рассказ, когда закончишь писать.
— Я всегда даю тебе почитать то, что пишу.
— Но, пожалуйста, не забудь.
— Не забуду, — пообещал он, снова открывая блокнот и бегло прочитывая последние написанные строки.
Вечерняя прохлада коснулась моей кожи, и я прижала колени к груди. Над поверхностью воды гордо пролетела чайка и крикнула что-то другой птице. Большая волна разбилась о скалы.
Мэтт снял с себя красную куртку.
— Держи. — Он накинул её мне на плечи и обнял меня одной рукой.
Я придвинулась ближе.
— Спасибо. Холодает.
Мы сидели там ещё долго, глядя на море, следя за парусной яхтой и любуясь закатом. Мэтт не в первый раз согревал меня, когда мы сидели вдвоем на скалах. Мы проводили так время уже много лет.
Питер, конечно, и не подозревал этого, и никому из нас никогда не приходила в голову мысль рассказать ему. Может быть, мы знали, что ему стало бы с нами скучно, если бы мы не швырялись камешками в волны. В его обществе мы бы не смогли спокойно сидеть, а для нас с Мэттом было настоящим наслаждением ничего не делать, а просто смотреть на море и слушать плеск волн, восхищаясь красотой природы. Только здесь мы могли забыть о шумном и беспокойном мире и всех трудностях жизни, с которыми Мэтт был знаком лучше, чем я.
Мы никогда не задавались вопросом, что значит наше сходство. Оно просто существовало. Нам никогда не приходило в голову, что эта близость и прирожденное знание друг друга могут привести к чему-то большему, когда мы станем старше, потому что в те минуты на скалах мы жили только настоящим.
Глава 27