Слейд ничего не сказал. Он решил, что Джордану может не понравиться, если он скажет, что мать его тоже придется убить.
Дэнси услышала, как кто-то приехал, и интуиция ей подсказала, что это Клинт. Она была в новом курятнике, укладывала сосновую стружку в деревянные ящики, чтобы сделать гнезда для несушек. Она вышла под палящее солнце и, прикрывая глаза одной рукой, ждала, пока он подойдет. Не помахала ему рукой, не улыбнулась, хотя внутри все кричало от желания признаться ему во всем, прильнуть к нему, ища защиты и поддержки.
– Что привело тебя сюда? – спросила она с притворным равнодушием.
Залюбовавшись ею, Клинт с трудом подавлял поднявшееся страстное желание. С заплетенными в косы волосами и покрасневшим от солнца и чуть вздернутым носиком, она выглядела маленькой девочкой, и в Клинте мигом ожили воспоминания детства – он был очарован ею еще тогда, но понял это только теперь.
– Билли все еще в конюшне?
Дэнси готовилась к этому моменту и хладнокровно изобразила невинное, удивленное выражение.
– Да! А зачем он тебе нужен? Он все еще очень слаб.
– А Молли? Она с ним?
Дэнси притворилась раздраженной.
– Я не видела ее сегодня. Да в чем дело, в конце концов? Я не хочу, чтобы ты приезжал сюда и расстраивал моих работников.
– Боюсь, я ничего не могу поделать. Билли должен знать: клан сжег дом его родителей прошлой ночью.
Дэнси изобразила приличествующий обстоятельствам шок, задала уместные вопросы – не пострадал ли кто. Затем выразила облегчение, что хижина была пуста, а, стало быть, родители Билли целы и невредимы.
– Думаю, ты должен ему сказать, – решила она наконец, кивая в сторону конюшни.
Клинт вошел внутрь, а Дэнси вернулась к повседневным делам, проклиная себя за то, что дрожит от одного его присутствия. Господи, сколько же времени ей понадобится, чтобы сердце поняло, что это невозможно?
Вскоре он вернулся, остановился в дверях курятника и долго стоял, не произнося ни слова. Она знала, что он здесь, но притворилась, будто не замечает.
Наконец он откашлялся. Дэнси повернулась и спросила, как Билли воспринял новость.
– Расстроился, беспокоится о Молли, потому что она еще не показывалась. Я сказал, что она, вероятно, помогает старикам устраиваться где-то на другом месте.
– Ну что ж, если что-нибудь услышу, я дам тебе знать, шериф, – сказала Дэнси, проходя мимо Клинта. Он схватил ее за руку и развернул к себе.
– Дэнси, ты должна выслушать, – вымолвил он хрипло, с отчаянием. – Положение очень серьезное, завтра я поеду в Нэшвилл просить подкрепления. Я не могу везде поспеть. Не могу быть все время там, где хочу, то есть здесь. Прошу тебя в последний раз, уезжай отсюда до тех пор, пока все закончится.
Дэнси отрицательно покачала головой.
– Я вполне могу о себе позаботиться. Делай свою работу, а я буду делать свою. А когда все это действительно закончится, – добавила она колко, пытаясь обуздать бушующие в ней чувства, – ты либо официально передашь мне во владение эту землю, либо встретимся в суде. А теперь пусти меня.
Он разжал руки. Их взгляды столкнулись с вызовом и скрытой болью.
Когда он повернулся, готовый уйти, Дэнси вспомнила, что ее все время преследуют слова, которые он сказал ей на прощание в прошлый раз. Она окликнула Клинта:
– Скажи, что ты имел в виду, когда сказал – тебе жаль, что я истинная дочь своей матери?
Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух, пытаясь справиться с желанием заключить ее в объятия.
– Она тоже была упряма, и кончилось тем, что она сломала две жизни – свою и Дули. И мне больно видеть, как ты делаешь то же самое с нашими.
Клинт вскочил на лошадь и уехал, ни разу не обернувшись.
Он не видел, как Дэнси подняла на прощание руку, как дрожали ее губы, шепчущие его имя, и как слезы катились по ее щекам.
25
Пока Габриель правил к дому Дэнси, Джордан размышлял о превратностях этого дня. Ему не хотелось оставлять глупую служанку Касси присматривать за матерью, но у него не было выхода. По словам миссис Каспер, ее мужа вызвали ночью на трудные роды, и Джордану ничего не оставалось, как ждать его возвращения.