– Да нет же, я не замужем. Я…
Голос ее угас – что толку с ними спорить!
Остаток пути до Глейд-Спринг Дэнси не решалась заснуть, в страхе, как бы чего не случилось. Даже сидя с закрытыми глазами или глядя в окно, она постоянно чувствовала на себе злобные, угрожающие взгляды и внутренне содрогалась при мысли о том, что ее злосчастный саквояж может кого-то так разозлить, что его у нее отнимут и выбросят в окно.
Когда поезд прибыл на место назначения, Дэнси выбежала из вагона, вся дрожа от радостного возбуждения: слава Богу, доехала в целости и сохранности. Первым делом она бросилась искать какой-нибудь магазин, где можно было бы купить кожаный саквояж. Новый оказался более тяжелым и громоздким, зато уж во всяком случае она могла быть уверена, что он не вызовет такой враждебности, как ее ковровая сумка, воспринимаемая как прямое доказательство принадлежности к презренным янки. И только избавившись от этого позорного клейма, она отправилась искать экипаж до Бристоля.
После неудобного путешествия в крытом фургоне, а затем в лодке вниз по реке Теннесси Дэнси пришлось пережить очередное потрясение в Чаттануге, где ей сказали, что сообщения с Нэшвиллом не будет по крайней мере три недели. Рельсовые пути были в полной непригодности, а все фургоны и повозки расхватали другие желающие.
– Я вам вот что скажу, маленькая леди, – посоветовал ей добродушный начальник станции, – снимите комнатку в пансионе мисс Леланд и поживите тут недельку-другую.
Однако в планы Дэнси вовсе не входило болтаться в Чаттануге без дела – ни одного дня больше, чем необходимо! Город, большая часть которого все еще лежала в руинах, был наводнен напуганными обладателями ковровых саквояжей, освобожденными рабами, солдатами федеральной армии, унылыми, бездомными конфедератами и доведенными до отчаяния вдовами.
Одну ночь она провела в пансионе, и этого оказалось достаточно, чтобы понять, что надо ехать дальше. Все время она не могла заснуть: за окнами то и дело раздавались крики, выстрелы, истошный визг и густо тянуло едкой вонью обгоревших развалин.
На следующий же день рано утром, волоча за собой тяжелый кожаный саквояж, Дэнси разыскала извозчичий двор, хозяин которого согласился продать ей фургон и пару лошадей. Цену он заломил безбожную, но делать было нечего. Зато хозяин, желая, видимо, успокоить свою совесть, нарисовал ей приблизительную карту местности, по которой ей предстояло ехать.
– А ружье у вас есть, мисс? – поинтересовался он на прощанье.
Девушка, смутившись, покачала головой и призналась:
– Если бы даже и было, я все равно не знала бы, что с ним делать. Я не умею стрелять.
– И все равно, будь я на вашем месте, я бы его купил. По крайней мере, если на вас нападут бандиты, вы могли бы прицелиться и сделать вид, что намерены стрелять. Откуда им знать, что вы не умеете.
Дэнси поблагодарила его за участие, хлестнула лошадей и тронулась в путь. Она считала, что волноваться особенно нечего, поскольку была намерена двигаться только днем. А если попадется кто-нибудь, кого можно было бы нанять в качестве возницы и телохранителя, она так и сделает, и тогда будет совсем не страшно.
Из Чаттануги она выехала около полудня и уже через час поняла, что задача ей предстоит нелегкая. Лошади попались норовистые и, казалось, отлично понимали, что ими правит незнакомая и к тому же неумелая рука. Время от времени они вдруг пускались тряской рысцой, и девушку больно подбрасывало на жестком сиденье. Солнце нещадно палило; ей пришлось снять жакет и закатать рукава. Аккуратно заплетенные волосы вскоре растрепались и влажными прядями липли к потному лицу. Было ясно, путешествие будет не из приятных. Под тонкими бумажными перчатками уже давали себя знать жгучие волдыри.
И все-таки с каждым поворотом колес в душе росло радостное возбуждение: она все ближе и ближе к родному дому! Недавнее горькое прошлое было просто печальным эпизодом, темной полосой, которую ей пришлось делить со своей матерью из-за того, что та не подчинилась зову сердца. Но Дэнси никогда так не сделает. Теперь – ни за что! Дядя Дули примет ее с радостью. Они будут одной семьей. И эти мысли, эти мечты о счастье, которое ждет впереди, давали силы преодолевать все: удушливую жару, боль в натруженных руках и упрямство норовистых лошадей.
Она решила, что, как только сумеет обосноваться на месте, непременно попросит дядю Дули дать ей уроки верховой езды. А еще хорошо бы научиться стрелять. Это же так важно – научиться постоять за себя! Ведь дядя Дули не всегда будет рядом, да и вообще она ни от кого не хотела зависеть. Именно зависимое положение принесло столько страданий ее матери. И если бы не бабушка, неожиданно пришедшая на выручку, самой Дэнси пришлось бы влачить жалкую, рабскую жизнь, будучи замужем за Квигли. Нет уж, она сама о себе позаботится и не позволит какому-то мужчине превратить себя в прислугу или его личную собственность!