Из глубоких пучин отлива коричневого дерева выбираются фигуры Валентины, стоящей в метре от меня и Гая. Наверное, все они вчетвером стояли полукругом и нечто обсуждали, пока с жуткими криками сюда не ворвалась я.
Когда Константин, наконец, меня освободил из цепкой хватки, подступил Ян и одним движением отбросил растрепавшиеся волосы с моего лица и покровительственно, как мне показалось — даже демонстративно пригладил их. И взял меня за подбородок, приподняв моё лицо вверх, чтобы заглянуть в глаза.
— Это Барбара — королева польская и великая княгиня литовская, представительница великой династии Радзивилл. Она наш друг и не причинит тебе вреда.
Выпустив мой подбородок, он повернул голову влево и задержал недолгое недовольство на Константине. Мне подумалось, что ему не понравился выпад брата, ведь Ян знал — как я его боюсь, и скорее всего, Ян даже просил Константина особо не приближаться ко мне, хотя бы первое время. Затем Ян взглянул на нашу потустороннюю гостью и с приветственным словом «Королева», уважительно поклонился. То же самое сделали и остальные. С абсолютно серьёзнейшими выражениями лиц. Никто здесь не шутил.
Я опешила и уставилась на привидение.
Оно находилось в нескольких шагах от меня, уже успевшее принять материальную форму. Это была молодая женщина, на вид не более тридцати лет. И эта женщина была — удивительной красоты. Золото и серебро смешались в её внешности… Статная, стройная, со светло-каштановыми волосами, уходящими в рыжину и алебастровой сияющей кожей, с карими, ореховыми глазами, она была одета в бардовое бархатное платье. Её пальцы украшали мерцающие драгоценными камнями кольца, а причёску покрывал наголовник, унизанный редкостными золотистыми жемчужинами. Она приветливо улыбалась собравшимся.
Барбара Радзивилл?! Серьёзно?
Я в царстве мёртвых, пронеслись рассуждения в моих мыслях.
Это — Чёрная дама Несвижа.
Барбара Радзивилл, та самая, из школьного учебника истории — передо мной.
Королева, которая умерла. Душа, которая застряла в нави, как и многие другие. Ничего необычного.
Всё логично.
Я в здравом рассудке.
Пока что.
Я точно не знала, как делать реверанс, но была убеждена, что обязана сделать хоть какой-то жест почтения. И как умела, отступила назад и присела. И даже поймала на себе одобрительный взгляд Яна.
— Барбара, — сказал Ян, — наше связующее звено с миром людей. Она дух места и может без труда перемещаться из этого замка в тот, минуя необходимость прохождения рубежей. Очень удобно. На данный момент она немного нам помогает, информируя об обстановке, за что мы ей очень благодарны.
Он ещё раз посмотрел на неё с искренним уважением и улыбнулся.
Поэтому костомахи никак не реагировали, когда я убегала от неё? Потому что мне в сущности ничего и не угрожало?
— По этому коридору в зеркалах может пройти любой? — удивленно переспросила я. Это ведь было так небезопасно.
— Лишь она. Я рассказывал тебе историю королевы, когда мы приезжали во дворец в яви, по понятным причинам опуская некоторые подробности. Только не говори, что ты ничего не помнишь.
— Помню.
Но мне всё ещё хотелось получить некоторые объяснения. Однако, видимо, не сейчас, потому что поразительно долго молчащая Валентина, наконец, взбодрилась и произнесла, обратившись ко мне:
— Надо же, а ты симпатичная, когда не чумазая.
Это было похоже на комплимент. Такой себе миленький, язвительный, но комплимент. За ним, неожиданно последовал ещё один, поразивший не столько содержанием, столько тем, кто его произнёс.
— Тебе… идёт это платье, — раздался хриплый голос из преисподней. Голос Константина.
Я не знала, что ему ответить и должна ли его поблагодарить. Вместо этого, в данную секунду у меня получилось растеряться и промолчать.
Зато Ян одарил его придирчивым взглядом, исследовавшим брата с головы до пят.
— Константин, будь добр, прими уже нормальный вид. Здесь дамы.
Головой он кивнул в сторону королевы. Но имел в виду, скорее всего, и меня.
До сих пор Константин создавал впечатление кого-то загадочного, отрешённого и погруженного в себя. И этот образ не разрушился, даже когда он недовольно закатил глаза. Это было выражением не возмущения от почти что приказа, как могло показаться, а усталости и утомленности. Он быстро заморгал, глядя вверх, и радужки подёрнулись, став обычными. Человеческими — сине-серыми, прямо как и у Яна. А пока я завороженно смотрела на цвет, то упустила, каким образом его оголённые мышцы и жилы обтянуло кожей, и когда пропали волдыри. На плечах раскинулись белые длинные волосы. Рога тоже куда-то подевались. Теперь всё, что напоминало в этом образе былого чёрного духа — это рваное потрепанное одеяние, через дыры которого теперь проступали не куски плоти и оголённые рёбра, а его мышцы, закованные в ржавые цепи.