— Да. И очень ценили нашу дружбу много веков. Благодаря одному из представителей их рода Валентина и обрела настолько сильную любовь к гуляниям. Впрочем, и мне он, был, довольно близким другом.
— А Барбара как оказалась здесь? В смысле, осталась призраком…
Мой голос походил на шёпот. Ян смерил меня пристальным взглядом, будто оценивая, насколько сильно меня клонило в сон и не отключусь ли я прямо посреди его рассказа. Я же постаралась распахнуть глаза как можно шире, желая услышать от него пару лишних слов, прежде, чем он оставит меня и вернётся к своей семье в далёкие отсюда залы.
— Нехорошая история, — произнёс он. — Когда Барбара умерла, такая молодая и красивая, король сходил с ума от горя. Он спрашивал меня, что можно сделать, просил перенести его в загробный мир. Конечно, я не поддался на уговоры. Об этом не могло идти и речи. Потом до меня дошли слухи от придворных, что он собирается вызвать её дух.
Машинально вдохнув поглубже, словно желая проглотить слога и буквы, что он произнёс, я вдруг ощутила и тот самый запах, хвои и дыма, исходивший от него и прежде, когда мы стояли в обнимку на балконе.
— Значит, легенда правдива?
— Да. Я предупредил короля, что подобные игры опасны. Проводил с ним бессчётное количество времени, убеждая отступить. Я не готов был загипнотизировать его, влезть в его разум, но он догадывался, что я ему помешаю каким-нибудь другим способом, и притворился, что успокоился. Смог меня обмануть. Конечно, у него ничего не вышло бы, если бы Барбара к этому времени уже отбыла в ирий или на новый круг рождения. Но её искупление на рубеже пошло по кривой черте. Она не прыгнула во тьму, сбежала и даже нашла озерницу, которая отвела её сюда, в замок, аналогичный тому, что стоял в яви: она прекрасно знала о его существовании благодаря нам. Когда король вызывал её дух — Барбара стала не просто духом места, она получила беспрепятственный проход в оба мира. Ситуация уникальнейшая. После этого случая мы перестали сильно распространяться среди людей о том, что навь вообще существует. Да и о том, что мы цмоки. Одна душа уже была загублена. Этого мы посчитали достаточным.
Печально выдохнув, я подтянула ноги к груди, почти свернувшись калачиком, подобно Кинли, который сопел рядом с подушкой, укрытый перепончатыми крыльями. А я плотнее укуталась в одеяло.
— Но ведь Барбара всё ещё может нырнуть во тьму и переродиться?
— Да. Но она не хочет.
— И вы никак не можете её заставить?
Голова Яна наклонилась вбок, на лице отразилось лёгкое недоумение.
— Решить за неё? Нет. Никогда. Точно не уверен, боится ли она, что прожила не слишком благую жизнь и что тьма отправит её в пекло, или она просто не хочет двигаться дальше — но я не тот, кто стал бы кого-то принуждать против воли. Никто из нас не таков. Ни я, ни Валентина, ни Константин.
На счёт Валентины я была не уверена, ведь она уже пыталась мной командовать, но не хотелось говорить об этом Яну.
— Но Ян. Табличка на входе, и весь интерьер — замок, почти точная копия того, что стоит в моем мире. Я имею в виду, что его ведь перестраивали и меняли обстановку, по-моему, не раз…
— Когда Валентине, можно сказать, запретили там бывать, в яви, сестра не ослушалась. От некоторых из князей она научилась веселиться и решила продолжить здесь. И перекроила это место по прообразу. Чтобы оно напоминало ей об утерянном для неё человеческом мире. Я уже с ней здесь мало бывал. Слишком скоро я переселился в явь, иногда думая, что навсегда.
Было больно слышать подобное. Я понимала, что он сожалел, что не мог вернуться. Словно его лишили возможности. И он был своеобразным изгнанником, как Велес. Для меня всё ещё оставалось загадкой, из-за чего он сбежал отсюда. Но кое-какие подозрения у меня уже имелись.
— Кто запретил ей? Ваш отец? Смог?… — вопросила я.
Ян кивнул. Я не ждала, что он расскажет, почему, и он этого не сделал. И тогда я задала вопрос, мягким, ненавязчивым тоном, не зная, на самом деле какой хочу получить ответ.
— Кто они, Ян? Какие они? Твои родители.
— Мы не общаемся, Ава, — всего-то бросил он.
— Из-за них ты ушёл из нави?
— Да. — Вдруг высвободив мою руку и чуть отшатнувшись, выпрямившись, он добавил: — Они мало что хорошего сделали за свою долгую бессмертную жизнь. Мать, конечно, помогла получить Константину истинное бессмертие, коего не было ни у одного другого существа во всех возможных мирах, но это тоже было не актом благородной доброй воли. Она просто искупала собственную вину не за свой поступок, а за своё преступное бездействие.
Сонливость одолевала меня. Ни Ян, ни я сама не были готовы к продолжению столь драматичной темы. И чтобы освободить его от необходимости уклоняться от подробностей, я сознательно сменила её на другую, зная, что с минуты на минуту грёзы захватят меня.