Опешив, я нахмурилась, и словно напомнила ему и заодно постаралась оправдать себя:
— Она твоя сестра.
И не пытаясь пока что выведать причины их переменчивых холодно-тёплых отношений, для которых было не время и не место, я немного увела тему в сторону:
— Её имя. Оно похоже на моё.
Валентина. И Алевтина. Я это сразу заметила, но не придала особого значения, потому что его могло и не быть в действительности.
— Совпадение?
— Может да, а может, и нет, — пожал плечами Ян. — Твои родители решали, как тебя назвать. Но, вероятно, кто-то мог дать им совет, а они — его принять.
Он любил её, уверилась я. Он любил свою сестру, и не важно, что именно говорил о ней и как себя вёл. Он был к ней привязан, до этого лишь демонстрируя напоказ, что не склонен к подобным слабостям. Впервые я увидела, чтобы Ян был действительно к кому-то по-настоящему неравнодушен.
— Ты не рассказал бы Валентине сам, — ответила я на его первую фразу, которая, в общем-то, и не была вопросом. — Это могли сделать либо я, либо Гай.
Я слишком хорошо его знала. Он крепко держался за свой беззаботный, ветреный, оптимистичный образ.
Как будто всегда должен был быть в форме.
Ян согласно кивнул и замолчал, ни то благодаря меня, ни то просто соглашаясь.
Снова приблизившись ко мне вплотную, он покрыл рукой моё плечо и приобнял. Я вдруг ощутила тонкий, едва уловимый запах, который почему-то не замечала ранее. То, как пахло от него: лесом, скорее — свежей хвоей и дымом костров, которые он жёг на руинах усыпальницы. Хотя он успел вымыться и переодеться, кожа всё равно хранила следы того, где он побывал. Или от него всегда так пахло, а я просто не обращала внимания? Может, это следы того, не где он был, а кем был?
— Не хочешь поспать? — вопросил он.
— Как будто нет, — шепнула я.
— Тебе надо отдохнуть, — всё равно велел он.
— Я уже не знаю, в какой я реальности. Я почти ничего не чувствую, — призналась я.
— Потому что ты устала.
Я снова прислонила голову к его плечу, уткнувшись в его камзол лбом. И протяжно вздохнула.
— Что если это всё из-за меня, Ян?
Если бы я не спела с друзьями на берегу озера ту дурацкую песню, истинно являющуюся проклятием Яна, отобравшим на время его силу, то у него хватило бы времени и возможностей учуять волков раньше, успеть спасти Кристину, и меня саму. И даже, если бы повезло — всю мою оставшуюся семью. Мои родители были бы живы.
— Или из-за меня?
А он, подумала я, считал, что ему вовсе не стоило уезжать и покидать нас надолго. Если бы весь наш дом и участок хранили частицы магии древнего цмока — волки бы не сунулись к нам.
Нам было больно. Обоим. Мы одновременно обняли друг друга, обвив руками. Он склонил голову к моей, и теперь мы чувствовали дыхания друг друга. Что-то не давало нам расстаться этой ночью. Что-то удерживало нас, невидимые силы сковывали, диктуя держаться рядом. Мне, правда, не хотелось его никуда отпускать. Я была не уверена, что смогу уснуть сейчас, хотя и очень устала. Я была истощена.
Но, внезапно, Ян сам отрешился от меня и отшагнул назад.
Я понимала, что это означало. Он был драконом. Цмоком. Мы были почти что родными, но бесконечно разными. В одно и то же время я была ему и своей, и чужой. Хоть он и любил меня. Но место, где мы находились — ясно показывало, что мы — из разных миров, противопоставленных друг другу. Взаимоисключающих друг друга.
У меня уже не возникало сомнений в том, кто он на самом деле. Величественный древний дракон-цмок из легенд? Да, но это был не предел. Не вся картина. Не называя ни вслух, ни даже про себя того, что для меня открылось благодаря синим искрам пепла, вздымающегося в небо и рассказам Гая, умалчивая об этом перед самой собой, я всё ещё могла воображать, что он прежний, кем был для меня восемнадцать лет. И что прежними являются и наши отношения.
Я знала, что он нечто большее, чем мне представлялся все прошедшие годы, просто утаивала это от себя. Возможно, поняла суть даже раньше, чем узрела пепел — когда только услышала о том, что Дивия — его тётя. Когда та в первый раз назвала его племянником. Дальние они были или близкие родственники: разницы — никакой. Он — потомок богов. И теперь я была без сомнений убеждена, что он тоже им являлся.
Я сделала глубокий судорожный вдох, когда в полуметре от нас оглушительно лязгнули перила, и с грохотом на них приземлилось нечто чёрное, величиной с человеческого ребёнка, машущее крыльями.
Опешив, я не успела ни взвизгнуть, ни попятиться назад. Ян в свою очередь даже не шелохнулся. Из-под чёрного рваного балахона, в которое было одето существо, проглядывали белые кости, мерцающие бликами в свете полной луны.