Лишь теперь Вольтури понял, что он взял в жёны несмышленого подростка, который едва ещё оформился в женщину. Подростка, не умеющего ещё ориентироваться в жизни и не умеющего делать твёрдый и окончательный выбор. В тот день, когда она просила его убить её, она не была полностью уверена в том, что действительно хочет этого. Ведь её любовь к семье, при всем их странном к ней отношении, где невнимание граничило с заботой, а любовь — с равнодушием, была куда сильнее желания смерти. Она хотела доказать им свою важность, но не знала как, и её просьба тогда была больше похожа на отчаянье, нежели на взвешенное решение. Как же он тогда этого не понял?!
Теперь же эта догадка породила другую череду вопросов. А что если её согласие стать его женой, тоже было не твёрдым, сомнительным, навеянным эмоциями и новым чувственным миром, что он ей открыл? Он вновь стал рыться в её воспоминаниях и чувствах, но на этот раз лишь в том, что касалось его. Нет, он ошибался. Она была в него влюблена, он казался ей сказочным принцем, прекрасным спасителем, совершенно не ужасным и не кровожадным монстром, каким он привык себя видеть в глазах других, а добрым, ласковым, чутким, нежным, заботливым. Таким он был для неё, таким она видела его своим наивным, непорочным взглядом.
У Ренесми не было чувства страха. Мир казался ей огромным и светлым. И даже их первая встреча осталась в воспоминаниях не в таких мрачных и ужасающих красках, которые он себе представлял. Да, в мыслях Ренесми боялась встречи с ним, но как только она произошла, страх исчез. Его жена была влюблена в него с того самого момента, когда их глаза встретились здесь у фонтана. А первый поцелуй, что для него по сути ничего не значил, кроме безудержного желания обладать её телом и кровью, для неё был поцелуем первой любви. Она была влюблена в него. Она считала его безгрешным, даже не думая о том, каким неимоверным злом была пропитана его вечность до появления её в этом саду. Для неё он стал прототипом того самого Шекспировского Ромео, наивность которого Аро был готов высмеивать, но только не теперь.
— Уведите меня, прошу! Я не хочу больше спускаться вниз к гостям, — её прерывающийся от слез голос вывел его из раздумий.
— Конечно. Пойдемте! — он хотел было отстранить её от себя, но она так крепко уткнулась в него, будто ища в его объятиях сострадание и поддержку, что он не нашёл другого выхода, как подхватить её на руки и меньше чем через минуту оказаться с ней в спальне, где все было готово для их первой ночи.
Ренесми ахнула, увидев, что кровать под балдахином вместо привычного мрачного ложа превратилась в белоснежную, усыпанную красными и белыми лепестками роз поляну, обрамленную в изголовье живыми цветами, а новый балдахин был подобен ночному небу с россыпью звезд.
— Неужели это вы сделали ради меня? — слёзы перестали течь из её глаз, но тело до сих пор не могло оправиться, и плечи Ренесми то и дело слегка подрагивали.
— Да, это я сделал для вас, — запустив ловкие пальцы в её волосы, он с легкостью лишил её прически, распустив локоны, мягкой волной упавшие на спину и плечи.
— Простите меня, мне так стыдно за эти слёзы. Я должна была не обнадёживать себя мыслью о том, что они всё же приедут, — она тяжело вздохнула.
— Идите ко мне, — Вольтури уже сидел на кровати без мантии в рубашке и брюках, протягивая девушке руку.
Она подчинилась и тут же оказалась в его объятиях. Ловкими движениями, он снял с неё обувь, укладывая жену на постель.
— У вас такое опухшее личико, Ренесми, — он улыбнулся и приложил холодные пальцы к её векам, закрывая их. Его ледяные руки успокаивали кожу, принося облегчение. — Спите, моя дорогая, спите. Я вижу, что вы устали, да и эти слезы вымотали вас. У нас ещё будут тысячи ночей, спите. Я рядом. Ничего не бойтесь, спите… — его голос убаюкивал подобно колыбельной, а его объятия казались мягче любой перины, и Ренесми, словно в детстве, провалилась в сладкий сон.
Когда её дыхание стало ровным, Аро аккуратно накрыл её одеялом и вновь обнял. В его руках она была такой миниатюрной, такой игрушечной, что с его губ невольно сорвалось:
— Спи, моя девочка. Спи моя маленькая, глупая Ренесми.
========== Тепло наших тел ==========
Он пролежал всю ночь с закрытыми глазами, погрузившись в своеобразный транс, отключив мысли. Перед глазами была непроглядная темнота, которая приносила спокойствие. Рядом сладко спала женщина, благодаря которой он обрёл душевное равновесие. Её дыхание и стук сердца напоминали ему о том, что она живая тёплая, по её венам течет кровь, а сама она хоть и наполовину вампир, но нуждается в его заботе и опеке. Она слабая, хрупкая, женственная — его Ренесми.
Мягкие губы коснулись его щеки, но он не подал вида и лежал также неподвижно, не открывая глаз. И вновь тепло её губ на уголке рта, а потом и на самих губах. Но он не реагировал, ожидая, что же дальше предпримет его проснувшаяся жена.
— Ну Аро, вы же не можете спать, — тихо на ушко прошептала она, обдавая кожу горячим дыханием.
Тело сладко заныло, её близость стала такой волнительной, что вампир нехотя открыл глаза и тут же встретился взглядом с глазами цвета шоколада.
— Доброе утро, Ренесми, — улыбаясь произнес он.
— Поцелуйте меня, — это мало напоминало просьбу, скорее приказ.
— Ох, так сразу! — он рассмеялся.
— Да, вы совсем перестали обращать на меня внимание в этом плане. Даже вчера вы поцеловали меня один раз за всю свадьбу, — она надула губки, и это выглядело так забавно, что Аро вновь рассмеялся.
— Прошу меня простить, я не знал, что вам так этого не хватает, — сквозь смех проговорил он.
— Вначале из-за тех самых дней, вы заперли меня в спальне, а потом была наша свадьба… — она не успела договорить, вампир уложил её на обе лопатки, жадно и долго целуя.
Он вовремя остановился, понимая, что Ренесми трудно дышать. Она хватала ртом воздух, а её сердце ускорило ход.
— Теперь моя жена довольна? — с ехидством спросил Аро.
— Да, вполне, — переводя дух, произнесла Ренесми. — Я в душ, а то на мне до сих пор свадебное платье.
Она ловко вырвалась из его объятий, и уже через секунду он услышал, как за ней хлопнула дверь. Ради Ренесми ему пришлось полностью переделать ванную комнату, поставив вместо его любимой ванны викторианской эпохи, оборудованную по последнему слову техники душевую кабину, которую так просила его молодая супруга, а также современную глубокую раковину и такой же унитаз, вода в котором смывалась автоматически. Со всеми этими новшествами Вольтури, конечно же, был знаком, но никогда не думал, что они появятся в его жилище. Но с появлением Ренесми устои его быта стремительно менялись.
Чертовка завела его своим поцелуем, а теперь, оставив одного, упорхнула в душ. Ну уж нет, так просто она от него не отделается. Как ни странно дверь оказалась не заперта, и он оказался внутри, наблюдая, как через ещё не успевшее запотеть стекло на его обнаженную жену льется вода. Зрелище было настолько манящим, что уже через секунду, он распахнул дверцы кабинки, заходя внутрь и прижимаясь обнаженной грудью к её горячей спине. Температура тел от воды, покрывающей их, постепенно становилась одинаковой. Ренесми закрыла глаза, полностью прижимаясь к нему спиной.
Его руки блуждали по её телу, лаская его, а губы целовали шею и плечи. Внезапно он почувствовал, как рука девушки робко коснулась его возбужденной плоти, от этого прикосновения по телу пробежала дрожь. Она впервые касалась его там, и это было для него неожиданно и одновременно безумно приятно. Её пальчики обхватили его и не знали, что делать дальше, но Аро помог супруге, накрыв её руку своей, показывая правильные движения. Совсем скоро вампир тяжело задышал, чувствуя, как возбуждение с головой накрыло его. Облокотив Ренесми о стенку душевой кабины, он вошел в неё сзади, от чего девушка застонала и выгнула спину. Медленно, неторопливо он двигался в ней, лаская её тело, целуя мягкую кожу, слушая её дыхание, которое с каждым толчком сбивалось, а вдохи становились всё короче. С её губ слетело его имя, и он развернул её лицо, впиваясь в нее поцелуем, ускоряя темп. Страсть наполнила запотевшую душевую кабинку, сплетая два тела в единое целое.