— Ты можешь идти, советник проводит тебя в башню. — Он встал, накинул халат и дернул за шнурок звонка, свисавший со стены рядом с ложем: в дверях сразу же появился гвардеец. Эванна, ничего не ответив ему, молча встала — он простил ей эту непозволительную дерзость — подобрала свою одежду и вышла, кое-как прикрывшись плащом. Герцог захотел сказать ей что-то еще, но не нашел слов и лишь проводил девушку взглядом: скорее всего, он больше ее не увидит.
Внезапно ему стало жарко в душно натопленной спальне — совершенно необычное ощущение для того, кто постоянно ощущал холод этого мира; подойдя к высокому окну, Бастиан распахнул его настежь, впустив в комнату свежий ветер, запахи ночных костров и остатки утреннего тумана. Опершись руками о подоконник, он выглянул наружу, скользнул взглядом по мощеному массивными гранитными плитами крепостному двору, оружейным мастерским, конюшням, башне Советников — и наконец устремил свое внимание на грозно вздымавшиеся сразу за крепостной стеной пики Алого Леса: высоченные, почти четырехсотфутовые секвойи, с кроваво-красными стволами и багровым игольчатым одеянием. Величественная чаща покрывала почти все его владения, за исключением приграничных областей и вырубаемых вокруг городов и замков свободных от деревьев участков — чтобы врагу не удалось незаметно подобраться под стены. Деревни подданных были просто разбросаны прямо посреди леса, эти люди промышляли в основном охотой или примитивными ремеслами, некоторым даже удавалось что-то выращивать на диких лесных полянах; впрочем, герцог слабо разбирался в деревенской жизни. Опорой его власти были прежде всего города с их хорошо обученными солдатами, драгоценными рудниками и в первую очередь полями, обеспечивавшими жителей продовольствием и работой.
Герцог внезапно поежился — холодный воздух быстро остудил его кровь, и комната уже не казалась такой душной. Он отошел от окна, закрыл створки, и переоделся в свой обычный наряд: подбитый мехом красный камзол, черные бриджи и высокие сапоги цвета растворенной в воде крови. «Пора бы уже приниматься за дела», — подумал он, устало потянувшись — и в этот самый момент в дверь осторожно постучали. Показавшийся на пороге солдат пропустил в покои низкорослого мужчину в ржаво-коричневом плаще, безволосый череп которого был выкрашен ярко-карминовой краской: советник Лилиан, его правая рука и первое доверенное лицо. Между собой герцог и его вассалы называли Советников «красноголовыми», хотя в лицо их так никто именовать бы не стал. Высокородные в этом мире принадлежали либо к правящей семье, владея могущественными (и менее могущественными) замками и городами по всему Алому Лесу; либо служили своим сюзеренам в качестве гвардейцев, высших офицеров — возглавляя и обучая армии, набираемые из подданных; или же выбирали стезю Советников. Эти последние уединенно жили в своих башнях, занимались странной, непонятной остальным Высокородным магией, и в знак принадлежности к своему ордену постоянно красили голову и лицо в карминово-красный цвет, что придавало им еще больше неестественности в глазах простолюдинов.
— Мой повелитель, — Лилиан подошел к герцогу почти вплотную и слегка (что вполне дозволялось его рангом) поклонился. — У меня для вас сегодня удивительные новости, — он вытащил из кармана распечатанное письмо. — Удивительно хорошие, или удивительно плохие? — поинтересовался Бастиан, слегка улыбнувшись.
— Удивительно хорошие, герцог. Советник Мазариан пишет мне, что ему удалось раскрыть личность своего пленника — и это открытие может помочь нам немедленно изменить ход войны! Вы должны сегодня же отправиться в Кровавое Копье, не теряя ни минуты, милорд, прошу вас.
— Почему так срочно, в чем дело? — удивился герцог. Советник приблизился еще на шаг и осторожно прошептал Бастиану на ухо слова, от которых того внезапно бросило в жар — уже второй раз за сегодняшнее утро.
Глава 4. Узник. Фиолетовая территория
Самое страшное было — это когда гроза начиналась во время прилива. Разбуженные бурей чудовищные, исчерна-лиловые волны со всей яростью дикой стихии перехлестывали через его островок, заставляя Узника карабкаться на самую верхушку скалы — одной рукой он цеплялся за скользкие острые камни, а другой крепко прижимал к себе драгоценное ведро. Уже несколько раз Узник срывался и падал вниз, только чудом избежав того, чтобы очередной морской вал унес его в открытое море. В последний раз, кажется, он сломал себе ребро: в груди после удара о камни что-то постоянно болело, и было трудно дышать.