— Ну ладно тебе, Ви, прекрати дуться, — примирительно протянула Росса. — Расскажи-ка мне лучше про свои приключения. Что-нибудь уже удалось выяснить? И где же это ты сейчас спишь, если не в постели? Я хочу знать все подробности! — и девушка обезоруживающе улыбнулась подруге.
Глава 6. Охотник. Оранжевая территория
Он все-таки добрался. Добрался после изнурительного, отнявшего почти все силы марш-броска, длившегося по его субъективным ощущениям не менее трех часов (время в этом муторно-оранжевом мире определить было решительно невозможно). У него почти закончилась вода и уже начали подгибаться ноги — как вдруг, буквально из ничего, перед глазами выросла трепещущая серая пелена, массивная стена тумана, разрезавшая пространство пустыни сверху донизу. Только что он миновал паучьи скалы, обошел очередное скопление каменных сфер, двигаясь практически наугад — и никакого тумана не было и в помине, а тут вдруг на тебе: вырос, словно из-под земли.
От неожиданности Охотник даже сделал несколько шагов назад, но серая пелена не двинулась с места. Теперь она простиралась, насколько хватало взгляда, от края до края пустыни: величественная граница мира, неподвижная и веющая такой желанной сейчас прохладой. Ржавая пустыня словно бы внезапно обрывалась в никуда, ощущение было такое, как будто бы он стоял в буквальном смысле слова на краю света — хотя, если подумать, то так ведь оно и было.
Устало опустившись на обжигающий песок, Охотник глотнул воды из полупустой фляги, вытер со лба пот и развязал тесемки рюкзака. Там, аккуратно обернутые в плотный пергамент, у него хранились несколько вырезанных из кости фигурок, каждая из которых была раскрашена двумя разными цветами. Немного покопавшись в пакете, Охотник вытащил то, что искал: миниатюрного серого крокодила с ярко-оранжевой головой. Машинально поглаживая бугорчатую спину костяной рептилии большим пальцем, он на минуту задумался: каждый из его прошлых переходов постоянно требовал определенной психологической самоподготовки, своего рода медитации… но в этих условиях у него на это не было ни времени, ни сил. Так что в этот раз придется, наверное, так — и чем быстрее, тем лучше.
Завернув остальные фигурки в пергамент, Охотник завязал рюкзак, поднялся на ноги и крепко зажал крокодила в кулаке. Еще раз — победоносно — оглянувшись на негостеприимное море песка и камней, которое едва его не убило, он выпрямился во весь рост, расправил плечи и шагнул в туман.
Мощный удар по лицу огромным влажным молотом — его бросило на колени, туман мгновенно заполнил легкие, не давая дышать; набился в рот, нос, глаза, уши. Охотник повалился на спину, судорожно пытаясь вздохнуть и изо всех сил стараясь не разжимать правый кулак: от недостатка воздуха перед глазами замелькали багровые молнии, щупальца тумана обвились вокруг шеи, дергали за руки, пытались разжать крепко стиснувшие костяную фигурку пальцы. Он попытался втянуть в себя хотя бы немного кислорода, но переполненные туманом легкие, казалось, не пропускали в себя вообще больше ничего. Охотник уже начал было терять сознание, как вдруг сдавливавшая горло невидимая рука внезапно разжала железную хватку: он понял, что может дышать туманом.
Вдох-выдох, вдох-выдох: густая, словно бы маслянистая жидкость медленно наполняла его изнутри; вдох-выдох, вдох-выдох, вдох — и бешено стучавшее сердце начало понемногу успокаиваться, заработав размереннее; еще один глоток восхитительно холодного тумана — и мир вокруг него начал изменяться, мелькая картинами, сначала смазанными, а потом все более и более четкими…
— Успеешь вернуться к ужину? — Джейни сегодня особенно очаровательна в своем легком платье цвета морской волны, удивительно подходящем к ее красивым бирюзовым глазам.
— Не знаю, солнышко, как пойдет. Я постараюсь, но ты же сама знаешь — планировать ничего не могу, не от меня зависит. — Он целует ее в щеку и нежно треплет по золотистым волосам. — Я дам тебе знать, если вдруг получится.
— Хорошо, я подожду тогда, ну… до десяти вечера, ладно? — она почти умоляюще смотрит ему в глаза. — Мне так хочется хоть иногда ужинать вместе, попробуй там освободиться, а?
Он осторожно берет ее за плечи и наклоняется, прижавшись своим лбом к её лбу.
— Постараюсь, Джейни, сегодня — постараюсь. Она улыбается сквозь быстро проступающие в больших глазах слезы.
Мир крутанулся, комната со светло-голубыми обоями вдруг завертелась вокруг своей оси, превратившись в карусель лазоревых мазков и всполохов, к которым вдруг начали примешиваться алые… темно-багровые… вращение замедлилось, и мир снова остановился.
Он стоит посреди комнаты на коленях, и держит ее голову окровавленными руками… кровь здесь на полу, на стенах, даже на аккуратно расставленных на чайном столике столовых приборах… он осторожно гладит ее волосы липкими от крови пальцами и не может произнести ни звука, ни выдавить из себя крика… он просто сидит на полу и гладит ее волосы… и изо всех сил пытается не потерять рассудок…
Кто-то трогает его за плечо, он оборачивается и пустыми глазами смотрит сквозь человека во всем черном, который что-то говорит ему, по крайней мере губы у него двигаются — но ему не слышно ни звука, все заглушает этот странный пронзительный писк или звон в ушах… Он отворачивается от незнакомца и снова видит ее лицо; звон становится сильнее, навязчивее, невыносимее… он пытается стереть кровь с ее щеки и только размазывает ее еще больше… неправильно это…
Мир снова крутанулся, и он закрутился вместе с ним, в водовороте красок и сменяющих друг друга картин; он хочет остановить это безумное вращение, но не может — туман сильнее его воли.
Вспышка света — и мир вдруг замер на месте, а его снова затянуло внутрь, сквозь иссиня-черную воронку, расцвеченную золотистыми точками.
Он стоит у самой кромки бушующего ночного океана, разъяренные волны с ревом накатываются на широкий песчаный пляж, жадно облизывают мокрый песок и тут же спешатназад, обратно в свою стихию — над головой его бездонное ночное небо, покрытое тысячами ярких южных звезд, а под ногами, скрючившись и дрожа от ужаса, валяется последний из них. Рука Охотника медленно-медленно опускается в карман, охватывает шершавую рукоятку, слегка поглаживая ее потертую поверхность большим пальцем, вытягивает тускло блестящее в неверном свете луны оружие, поднимает его…
Мир завертелся, утягивая его с ночного пляжа в круговерть безумных обрывков реальности вперемешку с жуткими, давно уже похороненными им воспоминаниями, тянувшими свои липкие щупальца откуда-то с самого дна подсознания: какой-то сохранившейся частью рассудка Охотник осознавал их призрачный, нереальный характер — но туман был сильнее, туман заставлял его вспоминать и переживать все это снова и снова…
— Вы, конечно, понимаете, мастер Джад, что просите практически невозможного?
Мастер Джад? Он не может понять, почему его так называют, это не его имя; или это не к нему обращаются? Темная комната с отсыревшими, покрытыми плесенью стенами, в которой он сейчас стоит, постоянно подергивается и странно мигает, на доли секунды словно бы сменяясь бескрайней рыжей пустыней, снова и снова.
— Я мог бы устроить для вас эту встречу… точнее, указать путь, понимаете? — говоривший с ним выглядит странно, даже неприятно как-то в своем бесформенном сине-зеленом балахоне до пят, скрывающем очертания туловища; на месте лица у него полупрозрачная серая маска, похожая на матовую пленку.
— Но вы должны знать, — скрипучий голос доносится из-под маски глухо и еле слышно, — что это будет очень, очень дорого вам стоить, мастер Джад.
— Сколько вы хотите? — спрашивает он. Собственный голос кажется Охотнику каким-то чужим, он словно бы разговаривает с незнакомцем в сырой комнате — и в то же время наблюдает за этим разговором откуда-то со стороны. Комната опять мигнула и на мгновение подернулась туманом.