Из бокового проулка на площадь на полном скаку вылетел отряд. Вороные лошади дорогих пород, матовые доспехи, уверенная осанка. Одного взгляда мне хватило, чтобы отметить отличное оружие, редкие кристаллы и вплетенные в броню цвета. Лица воинов были закрыты шлемами, но я и так знал, кто пришел сюда. Воин, возглавляющий отряд, спешился и, не обращая внимания на короля и Мастеров, подошел ко мне. «Наши мечи с тобой, Лорд» — чуть слышно произнес он.
Едва сдерживая слезы радости, я шагнул ему навстречу. Ему и последним, оставшимся верными мне и моему отцу людям. Людям, от которых я отрекся, не желая обрекать на беспрерывное бегство или неизбежную смерть.
Они — те, кто не захотел признать мой отказ, по–прежнему ждали своего часа. Часа, который настал только сегодня.
Чувствуя, что все их планы рушатся, заговорщики заволновались. На лицах Мастеров поочередно промелькнули удивление, растерянность и испуг. Этого не должно было произойти, все должно было быть иначе, прочел я их мысли, словно в раскрытой книге.
Один из Мастеров попытался что–то сплести, но тут же замер, увидев направленные на него арбалеты. У пришедших на выручку мне воинов имелись болты, снаряженные превосходными убийственными творениями, которые наверняка пробили бы прохудившуюся защиту красных, если не с первого, так со второго раза.
Видя, что девочка не может идти сама, я подхватил ее, легкую, словно перышко, и понес к отряду. Едва мы прошли через ограждавшую нас завесу, как та рассыпалась на крохотные, ярко красные кусочки, похожие на лепестки алых роз или же капли крови.
Обессилевшую Фиори воины посадили в седло к невысокому воину, коротышке Гномо, как шутливо называли его товарищи. Я обошелся без посторонней помощи и сам вскарабкался на подведенную мне лошадь.
Спаде, а именно он командовал воинами, махнул рукой, и отряд покинул покрытую копотью и каменной крошкой площадь. Ни заговорщики, ни синие Мастера, так и не рискнули атаковать нас.
Мы пронеслись, пришпоривая коней, по извилистому переулку и свернули на широкую улицу. Стук копыт звонко отдавался от мостовой, бился о запертые двери, плотно прикрытые ставнями окна, и вольной птицей уносился в предрассветное, розовеющее небо.
Я повернулся, запрокинув голову, и увидел, как поднимаются позади высокие столбы черного дыма. От квартала синей гильдии не осталось ничего кроме обгорелых стен, да полуразрушенного главного здания. Кто из Мастеров уцелел, что сохранилось из архивов и кристаллов, что случилось с библиотекой, — неизвестно, но в любом случае красная гильдия удачно сделала первый ход.
К счастью, никто не встретился нам на пути. Горожане, ясное дело, и помыслить не могли выйти из домов. Не ровен час, попадешься под горячую руку сражающимся. Стражники тоже не проявили желания блюсти порядок. К тому же, не исключено, что их предупредили, чтобы не думали даже высовываться из казарм. Поэтому мы могли безбоязненно скакать по пустынным улицам, проносясь, словно ветер, меж безмолвных стен.
Мало–помалу напомнила о себе усталость. Возбуждение от боя и посвящения уходило, словно вода в песок, оставляя после себя слабость и разбитость. Не хотелось больше размышлять, думать о чем–то или принимать решения. Лишь в глубине сознания шевелилась назойливая мысль, что надо бы спросить у Спаде, куда он ведет отряд. Спрятаться в городе нам не удастся, король безжалостно перетрясет столицу, лишь бы найти беглого лорда, и, самое главное, бесценное сокровище, девочку, владеющую всеми цветами.
Борясь с навалившейся сонливостью и ленью, я покачнулся в седле и почувствовал, как напряглись скачущие рядом со мной воины. Усилием воли мне все–таки удалось преодолеть приступ слабости. Как раз вовремя, чтобы вспомнить, что заговорщики говорили про восход солнца.
— Спаде, — окликнул я воина, перекрикивая стук копыт, — нужно поскорее убираться с улиц! Красная гильдия вот–вот вступит в игру!
Тот коротко кивнул в ответ, и я успокоился. В конце концов, Спаде несколько лет был начальником личной охраны отца, служил ему верой и правдой. Если бы не строгий приказ, он бы непременно остался с ним и дрался бы до конца.
Он больше прочих требовал, чтобы я возглавил остатки верных роду людей и отомстил врагам. То, что мы все погибли бы, восстанавливая справедливость, его ничуть не волновало. Воспитанный в строгих традициях, Спаде верил в нерушимые законы чести и доблести. В те самые законы, что я попрал, ответив ему и другим воинам отказом.
Месть была слишком соблазнительной, и именно так, мне казалось, поступил бы отец. А я поклялся всегда и во всем поступать иначе. Но даже после моего отречения Спаде и большая часть воинов сохранили верность роду. «Пусть, — сказал он тогда, — сейчас вы, Лорд, не готовы вести нас в бой, но я верю, что рано или поздно, вы позовете нас. Только позовите, и мы сразу придем».