– Конечно, мне не все равно, – ответил он.
– Нет, ты никогда ее не любил. Не так, как я. Она для тебя ничего не значила.
– В ней было что–то, – сказал он, – но тебе нужно успокоиться, Джесси, потому что она не была такой уж особенной. Помни, она тебе изменила.
Я оттащил его от холодильника и так сильно прижал к стене, что у него перехватило дыхание. – Никогда больше так не говори.
Внезапно он ударил меня головой в нос,и боль пронзила мой череп. Я увидел звезды и отступил на несколько шагов. Следующее, что я помню, это как Рик тащит меня в гостиную за воротник рубашки и бросает на диван.
– Возьми себя в руки! – крикнул он, стоя надо мной и показывают пальцем. – Ты расстроен.
– Чертовски верно, я расстроен. – Я вытер нос тыльной стороной ладони и понял, что у меня идет кровь. – Господи.
– Он снова указал на меня. – Оставайся внизу. – Я подумал, что он собирается принести мне мочалку или еще что–нибудь, чтобы остановить кровотечение, но он даже не пошевелился, чтобы оказать мне первую помощь. Он просто стоял и смотрел на меня предупреждающим взглядом.
– Если ты еще раз меня схватишь, – сказал он, – клянусь, я прикончу тебя.
Это было все, что я мог вынести. Что–то взорвалось во мне, и весь мир стал красным. Я сорвался с дивана, как ракета, и повалил его на спину на пол гостиной.
Я ударил его в лицо, но он ударил меня в ответ, что вызвало звон в ушах.
Схватив его за рубашку, я поднял его на ноги и швырнул на маленький столик. Лампа с грохотом упала на пол.
Рик вскочил на ноги и бросился на меня. Он ударил меня в живот, а затем его кулак ударил меня в челюсть. Сильно закружилась голова. Я никак не мог понять, как сжать руки в кулаки, чтобы дать отпор. Мой мозг был в тумане. Он бил меня снова и снова.
Избиение в конце концов прекратилось, но мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Рик теперь был на другой стороне комнаты. Как он туда попал? Мои скулы пульсировали, губа была разбита и кровоточила, но я больше нигде не чувствовал боли. Все онемело.
Я покосился на брата, не понимая, как и когда я причинил ему столько вреда, потому что из носа у него текла кровь, и он согнулся пополам, схватившись за ребро.
– Убирайся отсюда, – сказал он. – Иди домой и никогда сюда не возвращайся.
Я наклонился, чтобы поднять свой рюкзак с пола. – Не волнуйся, не вернусь, – сказал я, – потому что я больше никогда не хочу видеть твое лицо.
***
Два дня спустя, когда мы взлетали с посадочной полосы на закате, я смотрел из окна очередного самолета.
Я позвонил родителям Анджелы сразу же после того, как вышел из квартиры Рика. Очевидно, они были опустошены и безутешны, но благодарны за мой телефонный звонок. После долгого разговора они возложили на меня мрачную обязанность доставить останки Анджелы домой, чтобы похоронить на их семейном участке.
Это была худшая неделя в моей жизни.
Интересно, что скажут обо всем этом мои родители?
Новая жизнь
Глава 22
Надя Кармайкл
Меня разбудил тот самый сон.
Снова.
Теперь я вела счет, и это был уже четвертый раз за последние две недели.
Однако сегодня что–то изменилось. Когда мои глаза распахнулись в темноте, я смогла вспомнить поразительные и яркие образы того, что я видела во сне – и на этот раз я не проснулась в панике, опасаясь за свою жизнь.
Позвольте мне объяснить. Меня зовут Надя Кармайкл и почти год назад я подхватила вирус, который атаковал мою сердечную мышцу. Мое здоровье быстро ухудшалось, пока я не оказалась в реанимации, страдая от сердечной недостаточности.
К тому же я была на шестом месяце беременности и совершенно одна, потому что отец моего ребенка не хотел иметь со мной ничего общего. Он заплатил мне щедрую сумму, чтобы я навсегда исчезла из его жизни, освободила его от всех обязательств и пообещала никогда больше ничего не просить.
К счастью, моя сестра–близнец Диана приютила меня, пока я была больна и ждала пересадки. С тех пор она помогает мне заботиться о моей маленькой дочери Эллен, которая родилась здоровой прошлой осенью и является светом нашей жизни.
Но путь до этого момента был нелегким. С момента пересадки прошло восемь месяцев, и я жила в постоянном состоянии тревоги, пока мое тело приспосабливалось к моему новому сердцу.
Хотя, возможно, «приспосабливалось» – слишком простое слово, потому что уже дважды последующие биопсии сердца показали, что моя иммунная система отвергает незнакомый орган внутри меня. Мое тело смотрело на мое новое сердце как на чужого захватчика и пыталось отбиться от него.