К моему удивлению, он прервал меня.
– Послушай ... – сказал он. – Я очень рад, что ты позвонила и все такое, и что у нас была возможность поговорить об этом, но, пожалуйста, не проси меня передумать и прийти за Эллен завтра, потому что этого не произойдет. Я знаю, что это тяжело для тебя, и мне жаль, но судья принял свое решение сегодня, и это к лучшему. Конечно, ты это знаешь.
Мое сердце упало, и я почувствовала, как ногти впились в ладони. – Нет, я не знаю, потому что это не к лучшему. Она моя дочь и я люблю ее.
– Конечно, – ответил он. – Я понимаю это и сочувствую. Но мы должны думать о том, что лучше для Эллен и после того, что случилось с тобой прошлой ночью, ты должна знать, что в долгосрочной перспективе ей будет лучше со мной и Кристиной.
Я стиснула зубы и поборола желание сказать несколько отборных слов, о которых потом пожалею. Хотя на самом деле мне хотелось схватить его за плечи и трясти до тех пор, пока у него не выпадут зубы.
– Она любит меня, – сказала я, – и она счастлива здесь. Это ее дом. Если ты заберешь ее и не позволишь ей видеть меня, ты разобьешь ей сердце.
– Она всего лишь ребенок, – возразил он, – вот почему так важно сделать это сейчас. В этом возрасте она даже не вспомнит, как жила с тобой в Бостоне. Судья Кэссиди согласился с этим мнением, и если бы вы думали о ее благополучии, а не о своем, ты бы тоже согласилась. Но это не так. Ты думаешь только о себе.
– Судья Кэссиди согласился, потому что он идиот, – твердо заявила я и прикусила губу, пытаясь сдержаться. – Мне очень жаль. Пожалуйста, послушай. Ты же знаешь, каково мне было быть сиротой при рождении и разлученной с Дианой. Это последнее, что я хочу для Эллен, и это должно быть последнее, что ты хочешь для нее тоже.
Чувствуя себя так, словно проваливаюсь в глубокий чан поражения, я села на кровать и начала отчаянно пытаться договориться. – Я искренне верю, что Эллен будет лучше, если мы все будем растить ее вместе и если она не будет разлучена ни с кем из нас. Мы можем разделить равную опеку. Разве это не было бы лучше? У Эллен было бы четыре родителя, которые любили бы ее вместо двух.
Рик на мгновение замолчал. – Ты действительно веришь, что мы с Джесси поладили бы и смогли бы воспитывать одного ребенка? Мы бы перегрызли друг другу глотки.
– Она не просто ребенок, – возразила я. – Она наша дочь и Джесси любит ее. Он сделает для нее все, что угодно, и это включает в себя общение с тобой.
Зная их историю и ведя этот разговор сейчас, я не могла представить себе большей жертвы. Но он сделает это. Я знала, что так и будет.
Рик устало вздохнул. – Нет никакого смысла обсуждать это, Надя. Мы тратим время друг друга, потому что я не собираюсь менять свое мнение. Я приду за Эллен завтра, и если ты хочешь снова попытаться привлечь меня к суду, это твой выбор, но я надеюсь, что ты просто отпустишь ее, потому что знаешь, что это к лучшему.
– Отпустить ее? Ты действительно понятия не имеешь, что значит любить ребенка, не так ли? – я зажмурилась сжала кулак и прижал его ко лбу. – Пожалуйста, дай мне поговорить с Кристиной.
– Ее здесь нет.
– Где же она?
– Отошла, – ответила она.
Я глубоко вздохнула и сосчитала до десяти. – Где вы остановились?
– Я тебе этого не скажу, – ответил он. – И я клянусь Богом,если ты попытаешься преследовать меня или Кристину, ты потеряешь все свои привилегии посещения. Я получу запретительный ордер, если придется. Просто прими условия соглашения и оставь нас в покое.
Я снова зажмурилась. Диана пристрелила бы меня, если бы услышала этот разговор. – Пожалуйста, не вешай трубку, – взмолилась я.
Гудок. И звонок оборвался.
Через несколько минут, смахнув слезы со щек и убрав разбитую коробку мелков, которую я бросила в стену, я вышла из спальни и вернулась в гостиную.
– Ты прав, – сказала я Джесси, когда увидела, что он сидит на полу с Эллен, играя с игрушкой. – Он совсем не изменился.
Джесси встал, подошел ко мне и заключил меня в объятия.
Глава 59
Я даже не могу начать описывать моменты, предшествовавшие приходу Рика к нашей двери на следующее утро. Это было все равно что снова столкнуться со смертью, даже хуже.
Я не удивилась, что он решил не брать с собой Кристину. Возможно, какая–то его часть стыдилась и не хотела, чтобы она видела эмоциональные ужасы, которые будут происходить, когда он заберет моего ребенка. Или, может быть, он боялся, что в конце концов окажется в грязи с чужим братом, которого не видел уже десять лет, и не хотел, чтобы Кристина стала свидетелем этого.