Мисс Барнетт должна найти место с жалованьем, которое поддерживало бы их троих, но было ли это возможно? Вряд ли ей это удастся. И что тогда случится с миссис Ливингстон? С Роуз?
Он с ужасом подумал об их дальнейшей судьбе. За исключением постоянного усилия помочь своему брату Алексу, он никогда не обременял себя проблемами других людей, но неожиданно испытал необъяснимую потребность позаботиться об этих троих, оказавшихся в безвыходном положении, и острую необходимость спасти их.
Кто он был? Средневековый рыцарь, пытающийся спасти девицу из когтей дракона? В его характере не было ни грамма великодушия, но он боялся опустить глаза вниз, чтобы нечаянно не обнаружить себя закованным в блестящие латы.
– Очень любезно с вашей стороны заглянуть к нам, – вежливо произнесла миссис Ливингстон. – Это большая честь для нас. Мне бы только хотелось, чтобы мы приняли вас в нашем доме в Хейлшеме, в более подходящей обстановке.
– Я должен был нанести вам визит. – Миссис Ливингстон показалась ему благоразумной женщиной. Плюс к этому ее любезность указывала на то, что мисс Барнетт не обсуждала отвратительное событие, свидетельницей которого оказалась вчера. – Ваша сестра предложила свои услуги в качестве гувернантки. Между нами случилось недопонимание, – мисс Барнетт проглотила возмущенный возглас, – и я почувствовал себя ужасно от этой неловкости, поэтому явился сюда лично, чтобы предложить ей место.
– Я не хочу его! – страстно заявила мисс Барнетт.
– Эмили! – укоризненно произнесла миссис Ливингстон. – Не забывай о хороших манерах. Граф совершил неблизкий путь, чтобы навестить тебя.
Эмили нахмурилась:
– Мэри, я должна поговорить с лордом Уинчестером. Наедине.
Она взяла его за рукав и вывела в холл, резко захлопнув дверь; она добилась своего окольным путем.
– Вы сошли с ума? – прошипела она. – Как вы осмелились явиться сюда!
– Мои подопечные приезжают днем в среду. Вы начнете сегодня же.
– Ни за что.
– Вы поедете со мной в моей карете сейчас же, потом я пришлю фургон за вашими вещами.
– Я не стану работать у вас, даже если вы окажетесь единственным работодателем на земле!
– У вас нет выбора.
– Я не рабыня и не крепостная. Вы не можете принудить меня.
– На самом деле могу.
Она укоризненно подняла указательный палец.
– Я прекрасно понимаю, что вы самого высокого мнения о своей персоне и привыкли господствовать над другими, но со мной вам это не удастся. Вы словно большой, избалованный ребенок. Выдумаете, что можете делать все, что вам заблагорассудится.
– Каковы же преимущества быть графом, если нельзя действовать так, как вам того хочется?
– Вы скорее всего немедленно прогоните меня.
– Это, конечно, может случиться, но в таком случае вы не будете осуждать меня.
– Что вы имеете в виду?
– Вы задолжали хозяйке за комнату, и она собирается попросить вас освободить помещение. Комната сдана кому-то еще. Они въезжают завтра.
– Вы лжете.
– Можете спуститься вниз и спросить ее. – Эмили изучала своего гостя, пытаясь отыскать свидетельство обмана, но по его лицу ничего нельзя было прочитать. – Вас скоро выбросят на улицу. И когда это случится, что станет с вашей сестрой и племянницей?
Эмили охватил ужас при одной этой мысли. У нее подкосились ноги, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть на пол. Неожиданно их ноги переплелись, а тела соприкоснулись, и они оказались в интимной близости. Майкл спокойно сообщил:
– У вас нет альтернативы, Эмили.
– Не называйте меня так.
Ее близость опьянила графа. У него голова пошла кругом, пульс участился. Как ни глупо это казалось, он был счастлив просто находиться рядом с ней. Он не понимал почему, но готов был пробуждать в себе это чувство при каждом удобном случае.
– Послушайте, что касается прошлой ночи…
– Не напоминайте мне о случившемся. – Подавленная, она отвернулась, к его большому огорчению.
Позор, что она стала свидетельницей его распущенности. В его жизни было время, когда он руководствовался высшими принципами и моральными нормами. Когда он сошел с прямого и правильного пути? Незаметно для себя он превратился в беспринципного человека.
– Я… я проводил конкурс для… любовницы. – У него еще оставалось достаточно совести, чтобы смущенно покраснеть.
– И это самое недостойное из того, о чем я когда-либо слышала.
– Я не понял, что вы хотели стать гувернанткой в моем доме. Я предположил, что вы пришли, чтобы… чтобы…
Его голос замолк. Он не мог произнести слово «блуд» в ее присутствии, и потребность исправить такую страшную ошибку служила доказательством того, что он слишком много лет вел порочный образ жизни.