Пришел ли он в ужас от ее реакции? Был ли ошеломлен, узнав, что она такая чувственная?
В ней вспыхнул гнев. Разве она приглашала его в свою комнату? Дала хоть малейший знак, что хотела того, что произошло между ними?
Если он был разочарован, ее это не касалось, и она не опустится до того, чтобы объяснять свою чувственность. Она прошла безрадостный путь в течение своего брака, но не станет рассказывать об этом Алексу.
Если он почувствовал себя неудовлетворенным, он может уйти, и хотя ей больно было думать, что это, возможно, их единственная встреча, пусть будет так, как будет, она взрослая женщина. Она согласилась на это по собственной воле. Не было причины сетовать и сокрушаться.
Мэри отвернулась, глядя в стену, давая ему понять, что, по ее мнению, рандеву окончено. Алекс медлил, словно хотел сказать что-то, но она молилась, чтобы он сохранял молчание. Что им было обсуждать?
Не произнеся ни слова, он оторвался от нее, и она немедленно повернулась к нему спиной. Хотя Мэри не могла его видеть, она представляла, как он поднимается, натягивает брюки, поправляет волосы и одежду.
Ночной гость медлил, его охватили смущение и замешательство, и он протянул руку, слегка коснувшись ее плеча. Мэри застыла, давая ему понять, что его жест не приветствовался.
Алекс покинул комнату, а она продолжала тихо лежать, прислушиваясь к его шагам, когда он шел к лестнице, а затем проскользнул вниз. Она обладала исключительно острым слухом, так что буквально ощущала, как он вошел в свою спальню и зашагал по полу. Ее воображение дополнило остальное – как он разделся и лег в кровать.
Не мигая, она смотрела в пустое пространство. Свеча догорала, и она бодрствовала, пока та не зашипела и не погасла. Тогда, ощущая себя еще более одинокой, чем когда-либо, она вздохнула и задремала.
Глава 8
– Заприте дверь.
– Ни за что.
– Я намерен изнасиловать вас, – объявил Майкл. – Если вас не беспокоит, что кто-то может войти и обнаружить нас, то мне и подавно все равно. Я ничего не имею против аудитории.
Эмили обернулась и повернула ключ в замке, заперев их в библиотеке. Было уже очень поздно, весь дом спал, но она не могла рисковать быть обнаруженной. Майкл по-прежнему настаивал на ежедневных докладах о девочках, и она подчинялась ему, являясь по вечерам в библиотеку, хотя не могла понять, почему делала это. Ей следовало бы предложить безобидные утренние встречи, и то, что он был одет в те же летящие штаны и рубашку, которые были на нем, когда они впервые встретились, только подчеркивало, что ей не нужно было приходить.
Ей необходимо сохранять трезвую голову, она должна отчитаться перед ним и удалиться, прежде чем окажется в неподобающем положении.
– Что это за чушь относительно изнасилования? – Эмили нахмурилась. – Вы ведь не собираетесь выполнить то, что задумали? Потому что сегодня вечером я не собираюсь позволять вам какие-либо вольности.
– Нет?
– Вы перехитрили меня однажды, но теперь я понимаю ваши грешные помыслы и готова отразить ваши нападки.
Он направился к ней медленным, ленивым шагом, и с каждым его движением она отступала назад.
– Вы прихватили дубинку? – поинтересовался он. – Или пистолет?
– Кажется, нет.
– И как же вы собираетесь не подпустить меня к себе?
– Я постараюсь не забывать мои моральные принципы и воспитание. То, что вы искушаете меня самым непристойным образом, вовсе не означает, что я должна сдаться.
– Мне отвратительны ваши высокие стандарты.
– Это понятно. Вы распутник, так что вам и в голову никогда не придет, что я могу контролировать свои низменные инстинкты.
– Почему вы хотите контролировать их?
– Потому что вы не нравитесь мне. – Он фыркнул:
– Я вам нравлюсь больше, чем вы готовы признать.
– Ничего подобного! – Ее честь заставила произнести это, хотя девушка не могла не испытывать беспокойства по поводу того, что он был прав.
Он заставил ее чувствовать себя свободной и ничем не обремененной, способной совершить любой безнравственный поступок, и это щекотало ее нервы. Ее тело воспламенилось, а некоторые его точки раздражали ее, чего никогда не случалось раньше. Ее груди налились, соски постоянно терлись о корсет, так что не было избавления от пытки, которую он спровоцировал.
Однажды девушка попыталась облегчить свои страдания, массируя их, но это вызвало такое возбуждение, такой поток ощущений, что она испугалась.
– Предавался удовольствиям – совершенно нормально, – заявил Уинчестер. – Нет ничего плохого в том, чтобы немного развлечься.
Отступая, девушка уперлась в письменный стол.