Викарий сохранял спокойствие, словно подобные заминки были вполне привычны. Он передал записку Реджиналду, затем тактично отошел в сторону, чтобы не читать через его плечо. Жених всячески старался казаться спокойным и уравновешенным, но он был лишен качеств викария. Словно безумный он сломал восковую печать.
«Реджиналд,– читал он аккуратный почерк, – неужели ты думал, что сможешь сохранить в тайне от меня визит Майкла? Я еду в Лондон, молить его о прощении. Очень жаль, что, когда он ударил тебя, он сломал только твой нос. Хорошая трепка – это самое малое, что ты заслуживаешь. Мои извинения твоим гостям».
Она подписала записку инициалом Э.
Словно пораженный громом, Реджиналд вновь и вновь перечитывал эти несколько слов. Он не мог поверить! Подлая шлюха! Как она разузнала о Уинчестере?
Хорошо, в будущем, когда Уинчестер устанет от нее и она приползет домой, он ни за что не впустит ее! Она неблагодарная тварь! Когда она снова появится на его крыльце и будет умолять приютить ее, скорее похолодает в аду, чем он проявит симпатию к ней. Пусть голодает в канаве, его это не заботит.
Его деньги пропали! Его наследство ушло! Он потерял имение Барнеттов! Его стильный экипаж исчез! Он утратил все из-за нее и ее непостоянства.
Ослепленный гневом и смущением, он смял записку и бросил на пол. С высоко поднятой головой, расправив плечи, он проследовал по центральному нефу и покинул церковь, думая, как сможет теперь снова показаться на публике.
Его стыд будет отмщен! Когда их пути пересекутся в следующий раз, он схватит ее за горло и будет сжимать и сжимать, пока Эмили не сможет больше дышать. Пока не задушит ее.
Он уедет. Вот что он сделает! Он уедет далеко, туда, где его никто не знает, не знает об унижениях, которым он подвергся.
Жалуясь и ворча про себя, рассерженный и униженный, он шел пешком в теперь уже не его дом.
Аманда потягивала бренди, глядя в окно. Дул холодный осенний ветер, и она вздрогнула. Она еще не одевалась. Ее мысли были так разбросаны, дела в таком беспорядке, что она редко покидала дом, так что незачем беспокоиться по поводу одежды.
Мимо проезжал экипаж, и ее пульс бешено забился от страха. Она вздрагивала от малейшего звука, боясь, что может ворваться какой-нибудь представитель власти с Боу-стрит и арестовать ее.
Майкл не проболтался о том, что случилось в тот вечер на балконе, и его молчание доводило ее до сумасшествия. Почему он ничего не сказал? Из сплетен, которые она слышала, выходило, что он столкнул Памелу в приступе гнева, и люди радовались его отчаянному положению и исходили слюной в ожидании того, что он будет повешен.
Ей хотелось выступить в его защиту, но что она могла сказать? Она не собиралась сообщать правду и впутывать себя в эту историю, но ее гнев на Памелу разгорелся вновь.
Глупая девчонка! Как она осмелилась умереть! Как посмела причинить столько беспокойства!
Быстро приближался какой-то всадник, копыта лошади стучали по брусчатке; Аманда выглянула из окна, с удивлением увидев, что это был Майкл, путешествующий ясным днем. Ему здесь всегда были рады – в конце концов, это был его чертов дом, – но он обычно приезжал сюда ночью, когда разгоралась его страсть, так что, должно быть, что-то случилось.
Она изучала его в щелку из-за штор. Майкл выглядел мрачным, решительным, он быстро спешился и вошел в дом, даже не постучав, что вызвало у нее приступ истерики.
Как случилось, что провалился такой замечательный план? Все, к чему она стремилась, – это укрепить и обезопасить свое положение. Разве это было так много?
Если бы Памела осталась в живых, Аманда все равно убила бы ее за то, что та принесла столько несчастий!
Пока Майкл шумно поднимался по ступеням, она взяла себя в руки. Через минуту он вошел в комнату.
Они не встречались после того ужасного происшествия. Когда Памела упала, он помедлил, давая Аманде возможность признаться в содеянном, но какой был смысл вовлекать себя в это грязное дело?
– Майкл, дорогой, как прекрасно, что ты пришел. Хочешь бренди, или у тебя на уме более изысканное угощение? – Выдавив улыбку, она указала на кровать, пытаясь выглядеть игривой, но напрасно. Она выглядела ужасно. Спутанные волосы, отсутствие белил и румян, удобный потрепанный халат.
– Это не светский визит.
– Правда? – Она изобразила непонимание, пытаясь уклониться от каких бы то ни было ужасных новостей, которыми он пришел поделиться. – Тогда не понимаю, почему ты здесь.
– Я должен предупредить тебя.
– Предупредить? Но о чем?
– Тебя должны арестовать.
Она боялась этих слов все время, но теперь, когда они были произнесены, они казались нереальными.
– За что?
– За убийство Памелы.
– Ее не убили. Маленькая идиотка была пьяна. Она потеряла равновесие.
– Я видел, как вы дрались, – напомнил Майкл. – Видел, чем все закончилось.
– Свидетели описывали совершенно другой сценарий, дорогой, так что зачем лезть на рожон?
– Тебя видел кое-кто еще. – У нее сердце ушло в пятки.
– Кто?
– Это не важно.
– Может быть, для тебя, но очень важно для меня.
– Она заслуживающий доверия свидетель, – заявил он, – и ей поверили.
– Кто поверил?
– Те, кто принимает решения в таких делах.
– Суд? – Майкл кивнул.
– Они могут прийти за тобой прямо сейчас, пока мы разговариваем.
– Это был несчастный случай! – Она кипела от злости.
– Это ты так говоришь, – пожал плечами Майкл и продолжил, словно она ничего не сказала: – Я знаю тебя много лет и поэтому оказываю тебе любезность. Принимая во внимание напасти, которые ты свалила на мою голову, мне не следовало бы этого делать, но я хочу, чтобы это наконец окончилось.
– Какое же благодеяние ты собираешься мне предложить в такой момент?
– Я предлагаю, чтобы ты немедленно уехала, у тебя осталось лишь несколько минут.
– Ты шутишь.
– Они прибудут с минуты на минуту, Аманда, – мягко предупредил он. – Твоя карета готова, она в переулке. Отправляйся сейчас же, у тебя нет времени.
– Я никуда не поеду, – заявила она. – Я не сделала ничего дурного, и в отличие от тебя мне нечего скрывать.
Он снова пожал плечами:
– Конечно, решать тебе, но помни, что наказание за убийство – повешение.
– Повешение? – Она потерла горло, словно почувствовала, как затягивается петля.
– Они думают, ты убила ее, чтобы я не женился на Памеле и не выкинул тебя.
– Самое нелепое и глупое предположение! – усмехнулась Аманда. – Словно этот несчастный ребенок мог заменить меня.
По улице прогромыхала большая карета и остановилась под окнами. Ее сопровождали двое всадников, и они спешились, чтобы узнать, туда ли приехали.
– Они здесь, – спокойно констатировал Майкл.
– Что же, я скажу им, что они ошиблись.
– Хорошо, решай сама.
Он повернулся, чтобы уйти, и она запаниковала:
– Куда они собираются отвезти меня?
– В Ньюгейт. Там ты будешь ожидать суда.
– Ньюгейт! – Это была самая убогая, грязная и опасная тюрьма на земле, и мысль о том, что сейчас вторгнутся в дом, схватят ее и поместят туда, была выше ее понимания.
Раздался стук в дверь, и она наконец осознала угрожавшую ей опасность. Аманда судорожно стиснула руку своего бывшего любовника.
– Я в отчаянии. Что мне делать?
– Спасайся. Уходи. Сейчас же.
Она оглядела его, в надежде увидеть хотя бы намек на сострадание, искру симпатии, но он смотрел на нее как посторонний.
– Это все из-за той проклятой гувернантки, да? – прорычала Аманда. – Ты любишь ее. Я по твоим глазам вижу.
Майкл стряхнул ее руку.
– Я не намерен обсуждать это с тобой.
– Как ты мог предать меня?
– Сомневаюсь, что мне удалось бы убедить тебя по-другому, но я откладывал расследование до последнего. Слишком многое не в моей власти.