Сейчас ей было стыдно признаться, что тогда она жила в царстве фантазий вместе со Спящей красавицей, Белоснежкой и Золушкой. Особенно Золушкой, потому что Золушкой была она сама. Она была очень одинокой заброшенной девочкой, мечтавшей о спасении отважным принцем.
Даже после замужества матери мечта о появлении принца-спасителя никогда не покидала Гас и служила ей опорой все долгие неспокойные годы борьбы за выживание, которую ей пришлось вести против сводных брата и сестры. Постепенно Гас пришла к выводу, что никто не спешит на помощь к другому без личной выгоды. Жизнь сделала из нее трезвую реалистку, но сейчас, когда мысли путались от жары, она легко могла вообразить, что это принц подхватил ее на руки и вот-вот умчит в неизвестную страну, где для нее начнется чудесное существование, прекрасная сказочная жизнь… Жаль только, что на глазах у нее повязка, руки связаны, а человек, который несет ее куда-то на руках, ничем не напоминает принца…
– Мы прибыли, – объявил похититель.
Резкие короткие слова прервали мечтания Гас.
– Куда? – спросила она.
– В то самое курортное местечко, о котором я говорил.
Он поставил ее на ноги, и босые ступни коснулись гладкой, твердой и горячей поверхности. Он принялся развязывать платок на ее глазах. Когда наконец это ему удалось. Гас несколько раз подряд моргнула, чтобы привыкнуть к свету, и, если бы солнце не слепило ее, она бы могла поклясться, что видит перед собой гору гнилых досок, ржавых труб и металлической сетки.
– Где мы? – спросила Гас.
Она стояла на гранитном камне, который, видимо, служил крыльцом, но и при ближайшем рассмотрении лачуга производила грустное впечатление.
– Входи, – пригласил похититель.
– А где же дверь?
Ударом ноги он распахнул нечто похожее на деревянные ставни, и Гас увидела чрево полуразвалившийся хижины, где некогда, но не позже прошлого века, ютились старатели.
– Боже мой! – в страхе закричала Гас, переступив порог, и попятилась назад, натолкнувшись на похитителя. – Смотрите, ящерицы, их тут тысячи!
Юркие маленькие существа разбегались во все стороны.
– Они не кусаются, – заверил он ее снисходительно.
– Они-то нет, а она да!
Гас опять метнулась назад с визгом, способным вконец разрушить лачугу. Гремучая змея, свернувшись, лежала всего в нескольких шагах, и ее зловещие радужные глаза могли нагнать страху на кого угодно.
Змея начала разворачиваться и поднимать голову, и Гас застыла на месте. Плащ распахнулся, но у нее не было сил стянуть полы. Она могла только тихонько хныкать от ужаса.
Больше всего на свете Гас боялась змей. Она мужественно боролась со своими детскими страхами, но ей так никогда и не удалось преодолеть ужас, который в ней вызывали отвратительные рептилии.
– Выпустите меня отсюда, прошу вас! – шепотом умоляла она и при этом изо всех сил прижималась к своему похитителю.
Змея взвилась вверх, и Гас снова завизжала.
Погремушка на хвосте змеи издавала знакомый и, казалось, невинный звук, тем не менее возвещавший смерть. С пронзительным шипением змея склонилась в сторону Гас, и мерзкий раздвоенный язык мелькнул в ее пасти.
– Ведь у вас есть револьвер! – как безумная закричала Гас, вцепившись в рубашку похитителя. – Стреляйте! Убейте ее!
Она закрыла глаза и уткнулась лицом в его грудь, готовясь услышать выстрел. Когда же выстрела не последовало. Гас подняла голову и посмотрела на него. Она все еще держалась за его рубашку.
– Стреляйте же, – попросила она уже совсем слабым голосом. – Почему вы не стреляете?
– Если ты перестанешь дергаться, – пояснил он, – то она сама уползет.
Но Гас не могла не дергаться, это было выше ее сил. Когда-то, ребенком, она оказалась в яме с омерзительными пресмыкающимися, и с тех пор одна только мысль о них вызывала у нее дрожь отвращения. Она почувствовала, как к горлу подступила тошнота, и зашаталась, еле держась на ногах. Сейчас ее или стошнит прямо ему на грудь, или она упадет в обморок.
Звук смертельной погремушки снова ворвался в ее сознание.
Она повернулась как раз в тот момент, когда, обнажив зубы, змея сделала бросок в ее сторону. Окаменев, Гас следила за ее молниеносным движением, но словно приросла к месту. Смертельная серебряная стрела летела прямо к ее голым ногам! Смертельная серебряная стрела с живым взрывным наконечником!
От выстрела рука похитителя дрогнула, громкий хлопок отдался во всем теле Гас. Она вырвалась из рук своего тирана и отвернулась к стене, чтобы не видеть отталкивающего зрелища.
– Что вы за человек? – почти заплакала она. – Ведь змея чуть не ужалила меня! Если бы вы промахнулись или замешкались хоть на секунду, было бы уже поздно!
Он не отвечал, и она взглянула на него через плечо.
С выражением иронии он смотрел на пол перед своими ногами.
– Похоже, я все-таки опоздал, – заметил он.
На полу перед ним была лужа, как раз в том месте, где прежде стояла Гас. Гас посмотрела сначала вниз на мокрое пятно, потом вверх на лицо похитителя и поняла, что ей больше незачем проситься в туалет.
Глава 5
Съежившись, Гас сидела в углу на единственной в хижине кровати, ржавом остове с провисшей сеткой, и сосредоточенно сдирала с ногтей на ногах остатки розового лака. Она все еще переживала последствия шока, о чем свидетельствовал ее необъяснимый интерес к следам химического вещества на ногтях. Иногда она переводила взгляд на гнилой пол лачуги. Вне сомнения, ее жизнь была обречена на гибель так же, как и разрушающийся пол. Ей даже чудилось, что гниль пожирает доски прямо на ее глазах.
«Вот так курортное местечко, – подумала она, – хотела бы я знать, что написано о нем в рекламном проспекте».
Гас старалась не смотреть на ящериц, бегавших по стенам и, словно метелкой, подметавших их своими зелеными тонкими хвостами. Мухи влетали через разбитое окно и с громким жужжанием вились над почти высохшей лужей, свидетельством ее позора, и пятном побольше, оставленным мертвой змеей. Похититель вынес ее из дома.
Гас принялась было считать мух, выделывавших сложные фигуры высшего пилотажа и с удивительной точностью совершавших приземление. Счет уже перевалил за сотню, когда Гас, вздрогнув от отвращения, вдруг пришла в себя. Считать мух?
Да она, наверное, теряет разум. Будь на ее месте сейчас их экономка Френсис Брайтли, она давно бы уже с яростью гоняла и давила гадких насекомых. Все члены семьи Феверстоунов панически боялись экономку, вот почему в ранние годы, после смерти матери. Гас именно ее избрала образцом поведения. Даже теперь, когда ушло в прошлое то тяжелое время, она иногда спрашивала себя, как повела бы себя Френсис в той или иной ситуации.
– Френсис на моем месте сейчас бы застрелилась, – пробормотала она, оглядывая свою тюремную камеру.
Что снаружи, что внутри хижина являла собой угнетающее зрелище. В комнате были дровяная печь, обросшая грязью кухонная раковина и непонятно откуда взявшийся круглый столик из ржавого кованого железа. Из тех, что украшают французские бистро.
Рядом валялся на боку стул со сломанной ножкой и стояло древнее кресло-качалка, на котором, видимо, отдыхали первые американские колонисты. Кресло показалось Гас самым чистым предметом мебели, она осторожно смахнула с него пыль и развесила трусики на его спинке, предварительно выполоскав их в желтой воде над раковиной.
На соседней стене без окна задернутое занавеской углубление отдаленно напоминало шкаф. Гас даже страшилась подумать, что скрывается в ржавом железном шкафу у другой стены.
Одна его дверца была зловеще приоткрыта, но никакие силы на свете не заставили бы Гас заглянуть внутрь.
Спрятав лицо в прижатые к груди колени, она издала жалобный стон, идущий из самого сердца. Она была пленницей в этом свинарнике, в этом террариуме, где плодятся ящерицы, во власти человека, который предпочитал рептилий человеческим существам и секс с мертвецами обычной человеческой любви.