Начать стоит с того, что к этому времени я была уже не девственницей. Хотя мы совсем не спешили. Целых пять месяцев занимались лишь тем, чем обычно занимаются подростки: обжимались на заднем сиденье автомобиля или у меня, когда никого не было дома. Мне хотелось, чтобы первая наша ночь стала особенной; и, хоть для нынешней молодежи это прозвучит странно, я планировала дождаться свадьбы. Не забудьте, на дворе стояли восьмидесятые.
Разумеется, с Гленом мы все это обсуждали. И «первый раз» случился, когда мне уже исполнилось шестнадцать.
– Люблю тебя! – прошептал он мне на ухо; мы лежали вдвоем на одеяле позади его дома и смотрели на звезды.
Я обхватила его руками и ногами, обвилась вокруг него, как плющ, и поцеловала в щеку.
– И я тебя. Люблю больше всего на свете! Хочу, чтобы это никогда не кончалось!
– Это и не кончится, – ответил он. – Ведь мы с тобой поженимся.
Я подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Что ты сказал?
В его глазах не было усмешки – лишь любовь и желание; и сердце мое зашлось от радости.
– Что мы поженимся. Или ты против?
– О… нет, совсем, совсем не против! – воскликнула я. Как могла я представить себе жизнь без Глена? Все равно что жить без солнца или без кислорода.
А дальше… Знаю, прозвучит банально и слащаво, но так и было: романтические идеи юной девушки оказались сметены страстью первой любви. До свадьбы еще целая вечность! А Глен – здесь, рядом, и невыносимо все, что мешает нам слиться воедино. Мы все равно будем вместе, пока смерть не разлучит нас: так почему же мы не можем уже сейчас спать в одной постели и просыпаться, сжимая друг друга в объятиях?
Мысль эта поразила мое юное сердце и глубоко меня смутила: уж слишком не вязалась она с моей обыденной жизнью. Мне было всего шестнадцать, я жила под отцовской крышей, и в доме у нас царили строгие порядки. Глену не разрешалось даже заходить ко мне в комнату.
В первый раз, когда родители, придя домой, застали у меня Глена, мы ничего дурного не делали – сидели рядышком на диване в гостиной и слушали пластинки. Но вы слышали бы, каким разъяренным медведем ревел отец! Глена он выгнал, а меня на неделю запер дома.
– Мальчишкам только одно нужно! – говорил он. – Не смей приглашать парня – ни этого, ни другого – к себе, когда ты одна!
– Никаких «других парней» не будет! – гневно возразила я.
Но отец лишь посмотрел на меня как на дурочку.
Однако два месяца спустя папа и мама сильно удивили нас с Гленом: ушли после обеда и оставили нас одних. Даже попросили запереть за ними дверь.
Должно быть, к этому времени мои родители начали ему доверять. Это было понятно и по тому, как они говорили с Гленом, и по тому, как мама улыбалась мне, когда кто-нибудь за обеденным столом упоминал его имя.
– Да, с Гленом тебе очень повезло, – сказала она однажды заговорщическим полушепотом, наклонившись к моему уху.
– Я знаю, мама! – ответила я, просияв от радости и гордости. Наконец-то она тоже его оценила!
На следующий день, когда мы стояли у окна, мама толкнула меня в бок со словами:
– Ну, разве я не говорила, что тебе с ним очень повезло?
Папа в этот день уехал на конференцию преподавателей, и – что бы вы думали? – мой сказочный принц предложил помочь маме выкосить газон!
– Меня в этом убеждать не надо, – рассмеявшись, ответила я. – Но я очень рада, что и ты так думаешь.
Несколько мгновений мы молча любовались Гленом; затем я склонила голову маме на плечо, а она поднесла мою руку к губам и поцеловала.
Чудесный миг – один из тех, что запоминаются на всю жизнь. Как мы с мамой любили друг друга!
Увы, счастье наше длилось недолго.
Глава пятнадцатая
Я уже говорила: мы встречались пять месяцев, прежде чем я подарила Глену себя. «Потеряла невинность» – так обычно говорят. Но ко мне это выражение не подходит. Вручив Глену этот чудесный дар, я ничего не потеряла – наоборот, стала вдвое богаче.
Глен терпеливо ждал, когда я буду готова, и, попроси я подождать до свадьбы, согласился бы без колебаний. Он любил меня, а я верила ему как себе.
Впрочем, мы ничего не планировали. Не было шампанского, розовых лепестков на простынях и прочих атрибутов великого события. Просто родителей Глена не было дома, мы обжимались у него в спальне – все как обычно… только на этот раз, когда он начал расстегивать на мне блузку, я не попросила его остановиться.
Все произошло как-то очень естественно. Так, как и должно быть.
Не стану приукрашивать реальность – конечно, было больно. Даже очень. Но я любила Глена – и была счастлива.
В тот вечер нам очень повезло. Собственно говоря, везло нам почти все время – я ведь не предохранялась.