– Мобильник у нее есть, – возразил он.
– Да, но какой? Какой-то динозавр – «раскладушка» из девяностых. И она по нему только разговаривает. Голосом. Ни СМС, ни «Твиттера».
– С ума сойти! – Райан прислонился к холодильнику, скрестив руки на груди. – Восхищен такой приверженностью старине.
– Она говорит, что старается каждую минуту жить в полную силу. Идти по жизни, подняв голову и глядя по сторонам, а не уткнувшись в экран.
– Хорошо сказано, – задумчиво кивнул Райан.
– Да, мне тоже понравилось. Нам всем стоит иногда отрываться от телефонов и компьютеров, верно? Кстати, как насчет того, чтобы поехать в кафе и поесть мороженого?
– Я бы с удовольствием, – ответил он, – но не стоит оставлять бабушку одну. Лучше съезди купи мороженое, и полакомимся дома.
Он покрутил на пальце ключи от машины и бросил мне.
– Как думаешь, Элизабет согласится угощать нас божественным ужином каждый вечер?
– Не знаю, – ответила я, открывая дверь. – Может, сам у нее спросишь?
Глава сорок пятая
Неделю спустя я пригласила Элизабет остаться у нас на вечер, посмотреть по телевизору «Что случилось прошлой ночью» – старый фильм с Деми Мур. Рабочее время Элизабет уже закончилось, так что мы решили устроить классический «девичник» с кино и воздушной кукурузой.
Элизабет принесла сырой попкорн и сама поджарила его в духовке, добавив в равных долях оливкового и канолового масла. Такого вкусного попкорна я никогда не пробовала.
Райан был на дежурстве в больнице, а бабуля, как обычно, рано легла спать. Джастина, дежурившего у нас в вечернее и ночное время, я отпустила до полуночи. Он был только рад – работать придется меньше, а заплатят столько же!
Когда по экрану поползли титры, я заметила, что Элизабет утирает слезы.
– Я и забыла, как люблю этот фильм, – призналась она. – В первый раз смотрела его еще в школе.
– Фильм отличный! – согласилась я. – Какой лапочка Джим Белуши, правда? Он здесь просто прелесть!
Она глубоко вздохнула.
– Ладно, думаю, мне пора идти. Только помогу тебе прибраться.
Элизабет взяла пустую миску из-под попкорна, а я собрала стаканы. Всю посуду мы отнесли на кухню и сложили в раковину.
– Ты уже решила, куда поступишь после бакалавриата? – спросила она, заливая все водой с жидким мылом.
– Никак не могу выбрать, – призналась я. – Хочется всего и сразу. Но это мой последний год в Далхаузи, так что выбирать придется.
– А какие у тебя варианты?
Я достала из буфета чистое посудное полотенце.
– Хочу лечить людей. Но пока не знаю, идти ли в физиотерапию, в трудотерапию или, может быть, даже в медицинский институт.
– По стопам отца? А что у тебя с оценками?
– Тут все в порядке, я круглая отличница, – ответила я. – А в последнее время, после того, что случилось с бабулей, думаю: может, стать гериатрической медсестрой и пойти работать в дом престарелых?
Элизабет кивнула:
– Все это звучит отлично. Что бы ты ни выбрала – будешь права.
– Поэтому выбрать так трудно. Я хотела бы заботиться о больных стариках, облегчать им жизнь, приносить радость, понимаешь? А с другой стороны, вдруг мне удастся найти лекарство от болезни Альцгеймера? В последнее время я много о ней читала…
Элизабет сполоснула стакан под проточной водой и передала мне; я вытерла его и поставила вверх дном в буфет.
– А как насчет личной жизни? – спросила она. – Есть кто-нибудь на примете?
Я вздохнула:
– Сейчас нет. У меня были парни, но всякий раз что-то не складывалось. В школе год встречалась с мальчиком по имени Роберт. Сейчас он инструктор по гольфу в Галифаксе. Мы до сих пор дружим.
– Приятно слышать. – Она сполоснула и передала мне второй стакан.
– В первый год в университете встречалась с одним, тоже около года, а потом застала его с однокурсницей – на том все и кончилось.
– О, сочувствую.
– Ну а как бы ты поступила на моем месте?
– Послала бы его подальше, и дело с концом! – ответила она, подтолкнув меня локтем.
– Так я и сделала! – ответила я, и обе мы рассмеялись.
Пока Элизабет мыла миску из-под попкорна, я молчала и любовалась ее профилем в резком искусственном свете. А ведь она красавица, думала я. Невысокая ладная фигурка, чуть вздернутый нос, выразительные глаза… Есть в ней что-то от Николь Кидман, если не считать разницы в росте и коротких, торчащих во все стороны угольно-черных волос.
А главное, в ней есть внутренняя красота. Спокойный оптимизм, уверенность в себе. Что-то надежное, прочное и по-настоящему доброе.
– Иногда ты напоминаешь мне маму, – вырвалось у меня; и я удивилась тому, что произнесла это вслух.