Но что она подумает?
Я снова ощутил укол вины, как будто обманывал Абигейл. Я отвернулся и уставился за борт, а Элизабет повернулась к Глэдис и начала с ней оживленную беседу.
Оцепенение рассеялось, когда Марисса завела катер на стоянку и легко поставила на его обычное место у причала.
Я встал и спрыгнул на землю, чтобы пришвартоваться. Марисса смотрела на меня, подняв бровь. Да, несомненно, она что-то заметила! О чем она думала? Быть может, мне следовало провалиться сквозь землю от стыда. Однако стыдиться я не мог: меня занимали лишь мягкие, полные, зовущие губы Элизабет и нежная, чуть лукавая улыбка, которой ответила она на мою неловкую ласку.
Глава пятьдесят третья
Сколько знаю Глэдис, она всегда обожала водные прогулки и часто брала управление катером на себя. Мы с Абигейл даже называли ее прирожденной гонщицей.
В этот вечер она смирно сидела на скамье и лишь время от времени спрашивала:
– А куда мы плывем?
– Просто катаемся, бабуля, – отвечала ей Марисса.
Но две минуты спустя Глэдис спрашивала снова, с той же тревогой:
– А куда мы плывем?
– Просто катаемся, бабуля, – с улыбкой повторяла Марисса.
Когда мы вернулись домой, зайдя по пути в магазин, нагруженные стейками и готовыми салатами, Глэдис сказала, что устала и хочет вздремнуть, и Элизабет пошла укладывать ее в постель.
– Она в самом деле очень изменилась, – сказала Марисса, пока мы вместе разбирали покупки. – Сегодня, по-моему, она не всегда понимала, кто я.
– Она уже часто нас не узнает, – произнес я. – На прошлой неделе, когда Элизабет помогала ей мыться, Глэдис назвала ее «мамой». А меня несколько раз принимала то за своего отца, то за брата.
Марисса прикрыла глаза и покачала головой.
– Как же тяжело оставаться вдали от нее! И от тебя.
– Знаю, милая, – ответил я. – Но за нас не беспокойся: мы справляемся.
Марисса вскрыла упаковку стейков и принялась выкладывать мясо на блюдо.
– Диагноз ей поставили три года назад. И еще летом все было более или менее нормально. Почему вдруг такое быстрое ухудшение? Я думала, у нас с ней еще есть время…
– У каждого пациента болезнь протекает по-своему, – ответил я, – и потом, мы ведь не знаем, когда она заболела. Возможно, уже давно – просто какое-то время ей удавалось справляться с рассеянностью и забывчивостью, и мы ничего не замечали.
Элизабет поднялась по лестнице и включила «радионяню»: теперь мы использовали это устройство, чтобы следить за Глэдис, когда она у себя.
– Уснула. Думаю, ужинать с нами она не будет – очень устала сегодня.
Марисса шагнула к ней и заключила ее в объятия.
– Элизабет, спасибо за все, что ты для нас делаешь! Не знаю, как бы мы выжили без тебя! Пожалуйста, не покидай нас!
Элизабет прижала Мариссу к себе и погладила по голове, как ребенка. Затем наши взгляды встретились, и я снова застыл, завороженный глубиной и теплом ее глаз.
В следующий миг на кухню вошел Шон, с грохотом водрузил на стол упаковку пива, Марисса высвободилась из объятий Элизабет, – и чары рассеялись.
– Выпьете, доктор Хэмилтон? – спросил меня Шон, откупоривая банку «Александер Кейтс».
– Зови меня Райан, – откликнулся я. – Нет, спасибо, мне не надо.
– Райан не пьет, – мимоходом объяснила Марисса, проходя мимо нас; она шла к плите, чтобы посыпать жареное мясо молотым чесноком.
– А-а… – Шон поставил банку на стол. – Может, тогда и мне не стоит?
– Не глупи, пей на здоровье, – успокоил я его. – Пиво – это не мое, вот и все.
Элизабет у стола чистила морковь, но я заметил, что она внимательно прислушивается к нашему разговору.
Закончив с чесноком, Марисса повернулась к Шону:
– У Райана в молодости была печальная история с алкоголем. С тех пор он и не пьет.
– Правда? А что случилось? – поинтересовался Шон.
– Мы с друзьями попали в аварию, – объяснил я.
– М-да… неприятно.
– Это уж точно. – Мы немного помолчали; почувствовав, что Шон смущен, я добавил: – Ничего не имею против алкоголя, пока люди не теряют голову и не садятся пьяными за руль. Просто после той аварии…
– Ты никогда об этом не говорил, – негромко, словно про себя, заметила Элизабет.
– Это было очень давно, – ответил я. – Я думал, Марисса тебе рассказала.
– Нет.
– А вы не расскажете, что произошло? – спросил Шон. – Если это не слишком…
Я включил для Мариссы подсветку на террасе, и она, подхватив блюдо с мясом и приправами, пошла наружу жарить барбекю.
– Мне было семнадцать лет. С двумя друзьями я ехал на загородную вечеринку. Все были пьяны вдрызг. Я сидел сзади, а друг, сидевший спереди, встал на сиденье и высунулся через люк на крыше. В этот миг на дорогу выбежал енот. Девушка, сидевшая за рулем, попыталась его объехать, потеряла управление, и мы врезались в дерево.