– На то, что она не умерла. Я постоянно об этом думаю. С самого начала ты хотел от нее избавиться. Что, если, пока я лежала в коме, ты отдал ее на удочерение?
– Кейт!.. – воскликнул отец, но я не дала ему договорить.
– Нелегальные усыновления происходят сплошь и рядом, – продолжала я. – Множество бездетных пар готовы заплатить любые деньги за возможность иметь ребенка. Скажи, на эти деньги ты купил нам дом после аварии? И оплатил мои курсы парамедиков? Ты старался загладить вину?
– Боже правый! – взревел он в трубку. – Ты что, тоже наркотиками балуешься?!
Я прикрыла глаза.
– Нет, папа. И это удар ниже пояса. Ты прекрасно знаешь, я даже не пью.
– Тогда объясни, как тебе в голову взбрела эта чушь! Ты в самом деле веришь, что я украл у тебя дочь, сказал, что она умерла, а сам продал ее на черном рынке?! Знаешь, Кейт, сходи-ка к врачу!
– Подожди! – взмолилась я. – Пожалуйста! Скажи, ты не знал женщину по имени Абигейл Смит? Или, может быть, Глэдис Смит?
– Первый раз слышу. Всего доброго, Кейт.
Щелк! Он повесил трубку.
Вот и все. Я с размаху шваркнула телефоном о стол и, рухнув на стул, закрыла лицо руками.
– Что со мной?! – простонала я. – Должно быть, я вправду сошла с ума!
В тот же вечер, около девяти часов, в моей квартире раздался телефонный звонок.
– Алло!
– Привет, Кейт. Это Райан.
Я села.
– Привет! Рада тебя слышать. Как Глэдис?
– Все так же, – ответил он. – Мы с Мариссой провели с ней сегодня почти целый день. Откровенно говоря, я ни на что не надеюсь. Да и Марисса, кажется, начала понимать, что это конец, просто растянутый во времени.
– Мне очень жаль! Как держится Марисса?
– Стойко. Она у меня боец.
– Да, она сильная. Ты можешь ею гордиться: вы с Абигейл вырастили достойного человека.
Несколько мгновений он молчал.
– А как ты, Кейт? На тебя столько всего свалилось…
Ярость и чувство бессилия, терзавшие меня после разговора с отцом, растаяли, словно туман в солнечных лучах. Я свернулась калачиком на постели и положила голову на подушку.
– Тебе и Мариссе сейчас надо бы думать только о Глэдис. Извини, что завела сегодня утром этот разговор – следовало отложить расспросы до более удобного случая.
– Извиняться не за что, – ответил Райан. – И, знаешь, иной раз самые неожиданные вещи происходят как раз вовремя. Хотя я до сих пор опомниться не могу от удивления. Когда мы достали у Буббы из груди красное сердечко… Этот мишка у Мариссы уже много лет – и все эти годы носил в себе сердце, сшитое твоими руками! Просто невероятно!
В глазах защипали слезы. Я перекатилась на бок и прижала телефон к щеке.
– Безумие какое-то, правда? – спросила я, и, несмотря на все усилия, голос дрожал.
– Как бы там ни было и чем бы ни обернулось, я благодарен жизни за все. И Марисса тоже. Мы с ней говорили об этом сегодня по дороге из больницы. О том, что Глэдис прожила долгую и интересную жизнь. Трудную, порой трагичную, но и счастливую. Наш долг перед ней – помнить об этом и радоваться за нее. И благодарить судьбу за то, как долго она была с нами.
– Ты прав! – проговорила я. – Она удивительная женщина.
Немного помолчав, он спросил:
– А ты не изменишь свое мнение, если выяснится, что Мариссу удочерили? Не почувствуешь отвращения к семье, купившей ребенка на черном рынке?
– Мы ведь еще не знаем, так ли это, – ответила я. – Сегодня я разговаривала с отцом. И прямо спросила, не отдал ли он мою дочь на удочерение.
– А он?
– Ну, для начала поведал, что наркоторговца, который мне угрожал, еще десять месяцев назад арестовали и приговорили к тридцати годам тюрьмы. Представляешь? Оказывается, еще летом я спокойно могла вернуться домой! Отец оставил мне сообщение на автоответчике, но, видимо, звонил на старый номер – я его не получила. А он не позаботился проверить, даже не перезвонил! Хорош папаша, верно?
– Кейт, мне очень жаль. В смысле, жаль, что у тебя такой отец. А то, что этот бандит в тюрьме и тебе больше ничего не угрожает – отличная новость!
– Конечно.
Я прикрыла глаза и слушала дыхание Райана в трубке, словно прекрасную музыку. Рядом с этим человеком я ничего не боялась.
– Так что же насчет ребенка? Что сказал отец об удочерении?
Я вздохнула.
– Разумеется, все отрицал. А это с равной вероятностью может означать, что он скрывает правду или что я сошла с ума и все это плод моей больной фантазии.
– Нет, ты не сумасшедшая! – твердо ответил Райан. – Ты просто сделала логичный вывод из того, что Мариссе сейчас ровно двадцать лет и у нее твой Бубба.
– Но у нее день рождения на месяц раньше.