Однажды вечером зазвонил телефон, и папа позвал меня снизу:
– Кейт! Это тебя!
Я валялась на кровати и упивалась жалостью к себе. Гремела музыка. Как сейчас помню: The Killing Moon группы Echo & the Bunnymen. Психоделический постпанк. И мне, и Глену эта группа очень нравилась, а Миа едва ли слышала о ее существовании.
– Алло! – сказала я, взяв трубку.
– Привет, Кейт! Это Джереми. Как дела?
У меня подпрыгнуло сердце. Джереми – друг Глена! Зачем он звонит? Может быть, Глен хочет что-то мне передать? Вдруг он наконец понял, что Миа ему не подходит?!
– Все отлично! – не слишком убедительно сообщила я, садясь на кровати. – А у тебя как?
– Тоже все норм. Я тебя ни от чего не отвлекаю? Если делаешь уроки, скажи.
– Нет, просто слушаю музыку.
– Да? А что слушаешь?
Я бросила взгляд на проигрыватель.
– «Эхо энд зе Баннимен».
– Ух ты! Круто! – ответил он.
Немного помолчали. Сердце мое билось как сумасшедшее, желудок мучительно сжимался.
– В последнее время тебя что-то совсем не видно, – сказал наконец Джереми. – Где ты пропадаешь?
Быть может, моя одержимость Гленом и боль от предательства сестры для посторонних были вовсе не так очевидны? Подумав об этом, я ответила самым беззаботным тоном:
– Да в школе завал. Учителя как с цепи сорвались, задают один больше другого.
– Да, представляю себе. По английскому ты у Макинтоша, верно?
– Ага.
– И читаете «Убить пересмешника»?
– На следующей неделе сочинение пишем.
– Сама-то прочла?
– Еще прошлым летом. Но теперь придется перечитать. Макинтош хочет, чтобы и тему для сочинения каждый выбрал сам, и я еще не знаю, что выбрать.
– Хорошая книга, – заметил он. – А кино ты смотрела?
– Нет.
– Старый фильм, еще черно-белый. Тоже неплохой, хотя они там много выкинули. Но, знаешь, лучше сначала напиши сочинение, а потом посмотри.
– Спасибо, посмотрю.
Похоже, Джереми не собирался ничего передавать от Глена. Я откинулась на подушку, позволив себе немного расслабиться. Мы немного поболтали о школе, о работе Джереми (он подрабатывал по вечерам в продуктовом магазине), о той вечеринке, что закончилась приездом полиции. Оказывается, сына хозяев в итоге на месяц посадили под домашний арест. Об этом я не слышала.
– Кстати, – сказал вдруг Джереми, – на следующей неделе будут танцы, ты идешь?
Я удивленно подняла брови.
– Не знаю. Еще об этом не думала.
Миа и Глен идут, Миа уже купила себе новые туфли. Нет, сидеть и смотреть, как они обжимаются на танцполе под какую-нибудь сопливую мелодию, я не хотела – это уж точно!
– А что, если… если кто-нибудь тебя пригласит? – чуть поколебавшись, спросил Джереми.
Это меня совершенно ошарашило. Он о себе?! Выходит, все это время он ко мне неровно дышал, а я не замечала?
– М-м… смотря кто пригласит! – промурлыкала я самым сладким и соблазнительным голоском, какой был мне доступен.
– Например, я, – ответил он, и по голосу я поняла, что он улыбается. – Там будет весело. Пойдешь?
Не буду отрицать, в этот миг я думала только о Миа и Глене – и раздувалась от злорадного торжества. Пусть видят, что на меня запал самый красивый парень в школе!
– Конечно! – ответила я. – С удовольствием!
Не скажу, что утешилась, но мир для меня определенно расцвел новыми красками.
До танцев оставалась еще неделя, однако Джереми принялся ухаживать за мной по всем правилам – и очень впечатляюще, надо вам сказать. Каждый день, стоило прозвенеть звонку, возвещающему большую перемену, он стоял под дверью нашего класса, едва ли не с поклоном встречал меня у дверей и приглашал прогуляться или вместе перекусить.
Мы обедали вместе, гуляли по школе, болтали с одноклассниками. Все считали нас «парочкой». Подруги говорили, что мне невероятно повезло, и на словах я с ними соглашалась.
Но только на словах.
Глава десятая
В то, что произошло дальше, мне до сих пор не очень верится. Звучит неправдоподобно, словно в дурацкой комедии. Однако так все и было.
Это случилось накануне танцев. Я рылась в гараже в поисках коробки, пропавшей во время переезда. Там лежали книги из шкафа в нашей старой гостиной, а еще моя коллекция пластинок. Да, у нас была радиола, а у меня – целое собрание пластинок! Больше всех я любила сингл Спрингстина «Голодное сердце» и живой концерт «Иглз». Нигде больше не слышала такого исполнения «Не могу объяснить почему», как на этом концерте.
Вдруг дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла Миа. Она только что завила волосы, и тугие золотистые локоны ее прыгали пружинками при каждом движении.
– Есть разговор, – объявила она, положив руку на дверной косяк.