— К акту вскрытия и прочим документам экспертизы тоже много вопросов, — продолжал Серов. — Документы составлены со множеством нарушений, и больше похожи на документ, написанный прозектором, чем судмедэкспертом.
— А эксперт вообще грамотный? — уточнил Хрущёв.
— Он учился на медика во время войны, по сокращённой программе, потом закончил курсы повышения квалификации и перевёлся на должность судмедэксперта.
— Ну, допустим... Продолжай.
— Тут, кстати, обрати внимание, — посоветовал Серов. — Врачи и медперсонал, обучавшийся в войну по сокращённым программам, получают меньше, чем те, кто по полному курсу учились. А ведь эти люди всю войну прошли, работали в тяжелейших условиях. В чем они виноваты? Надо бы им курсы повышения квалификации организовать, и после курсов уравнять их в зарплате.
— Гм... — Хрущёв, задумался, затем черкнул пометку в блокноте. — Скажу Курашову, чтобы проработал этот вопрос.
(Курашов Сергей Владимирович, министр здравоохранения СССР с 12 января 1959 года по 27 августа 1965 года)
— Короче, оставляя в покое умозаключения Ракитина, мы решили в этом деле разобраться. Как ты понимаешь, даже без измышлений о «контролируемой поставке радиоактивной одежды», сама возможность того, что по горам Северного Урала болтаются американские агенты, требовала проверки.
— Угу. И честь мундира заодно спасти? — усмехнулся Никита Сергеевич.
— Да при чём тут честь мундира? Я, как председатель Комитета, отвечаю, в том числе, за безопасность атомных объектов, — ответил Серов. — Не могу же я такой сигнал без внимания оставить! Я договорился с Сергеем Семёнычем Бирюзовым, воспользовался «подсказкой» Ракитина и, честно сказать, исключительно по наитию предположил, что над перевалом мог пролетать американский разведчик. Бирюзов, конечно, очень обеспокоился. В общем, мы с ним решили провести совместную операцию. ПВОшники дирижаблями заранее завезли в тайгу три зенитно-ракетных комплекса. Привлекли к операции Евгения Яковлевича Савицкого, он посадил на аэродром Амдерма сводную эскадрилью ПВО.
— Вот, кстати, Савицкого вздрючить надо, — отметил для себя Хрущёв.
— За что? Самолёт-то его ребята сбили!
— Да? А знаешь, как они его сбили? Высадили 11 ракет с 4-х перехватчиков в белый свет, как в копеечку! Вот как они нормативы сдают, а?
— Ну... тут я не специалист, — признал Серов, — но 11 ракет — это много.
— Добро бы попали! Это ж не снаряд, это — ракета! Она стоит как автомобиль! Ну, ладно, отвлеклись. Что там с твоими шпионами?
— Были там шпионы. Три человека, — ответил Серов. — Что мы сделали: заранее, за неделю, скрытно, под видом охотников-манси, посадили вокруг горы и перевала нескольких наблюдателей и снайперов. Был даже пулемётный расчёт, с ДШК, и пара гранатомётов — мы же не знали точно, с чем придётся столкнуться. Вокруг этого дела в будущем накручено брехни с три короба — там и инопланетян приплели, и ракетчиков, якобы ракета с Байконура летела на Новую землю и на перевал упала, и что якобы там секретный ракетный полигон был, возле горы Чистоп, — он ткнул карандашом в карту к юго-востоку от места событий. — С пусковыми шахтами! В 1958 году, шахты! Уписаться можно! Да у нас, сейчас, даже с информацией из будущего, только одна шахта в КапЯре построена, в бухте Провидения ещё только идёт строительство, а в «той истории» и в КапЯре шахты ещё не было!
— Они там, в будущем, прикинь, всерьёз обсуждают возможность того, что этих ребят наши же военные замочили, «чтобы замести следы неудачного испытания»! — Иван Александрович возмущённо покрутил головой. — Ты такую чушь когда-нибудь слышал? Чтобы военные по приказу командования убили гражданских, да ещё и пытались уничтожить следы преступления! И это для того, чтобы скрыть «неудачное испытание»! Да будь такой приказ командования, эти студенты просто исчезли бы навсегда, и никто никогда их не нашёл бы.
— Да не могло быть такого приказа, потому что за каждым испытанием наблюдают сотни людей из нескольких разных ведомств, — добавил Хрущёв. — Как можно скрыть неудачное испытание?
— Да пусть даже эти ребята действительно увидели что-то, что им видеть не полагалось, — Серов пожал плечами. — Двое из них имели допуск второй степени, (то есть, «Сов. секретно», под этим допуском проходила ракетная матчасть), с остальных взяли бы подписку, и весь вопрос исчерпан. Ну, приглядели бы за ними в следующие пять лет...