– На текущем этапе мы проводим контрольные испытания для проверки правильности выбора основных технических решений, – сказал Иевлев. – Затем предстоит более долгий и сложный этап испытаний, будем испытывать поведение выбранных конструкционных материалов в ходе ресурсных испытаний тепловыделяющей сборки.
– Параллельно начали отработку газодинамики сопловой части двигателя на стенде НИИ Химического Машиностроения. Эту часть работы предполагаем завершить к концу 1959 года, а вот с реакторной частью придётся повозиться значительно дольше.
– В экспозиции в дальнем конце зала мы представили макет тепловыделяющей сборки, разумеется, без делящегося вещества, и инертную модель опытового реактора ИГР. В перерыве совещания можно будет с ними ознакомиться, и я готов ответить на вопросы.
– Александр Ильич закончил проектирование опытового реактора ИВГ, на 30 тепловыделяющих сборок. Напомню, это реактор по сути является стендовым прототипом ядерного ракетного двигателя небольшой тяги. Сейчас товарищ Лейпунский ведёт расчёты для проектирования полноразмерного реактора, который будет устанавливаться на разрабатываемый двигатель РД-0410. В целом окончание работ по созданию ядерного двигателя я планирую на период 1967-1968 года, если не будет непредвиденных задержек, – закончил Иевлев.
Работу Иевлева одобрили, попросив составить более подробный план дальнейших экспериментов.
Челомей доложил о своих работах по маневрирующей боеголовке, и об эскизной проработке вариантов лёгкого многоразового аэрокосмического корабля.
Кроме того, Владимир Николаевич разрабатывал собственный проект орбитальной станции военного назначения. Он показал эскизный проект своего орбитального комплекса . (АИ, в реальной истории Челомей предложил саму концепцию орбитальной станции в 1964 году, но тут у него есть серьёзная информационная поддержка). После чего Никита Сергеевич распорядился:
– Товарищи Челомей с Тихонравовым опять как лебедь, рак и щука: делают каждый свою орбитальную станцию. Вот нафига стране двойные расходы? Объединяйте усилия и делайте станцию вместе. Это приказ. Василий Михалыч, – обратился он к административному директору Главкосмоса Рябикову. – Оформите, пожалуйста, всё документально.
Королёву, безусловно, не хотелось делить славу с Челомеем, но приказ есть приказ. Однако при этом он, как технический директор Главкосмоса, получал возможность командовать Челомеем, Мясищевым, Лавочкиным и Бартини, а также фактически получал в подчинение – пусть и частичное, так как программу строительства бомбардировщиков 3М с Мясищева не снимали (АИ) – завод № 23 (позднее – Завод им. Хруничева) и экспериментальную базу ОКБ-23 в Жуковском. Пришлось смириться.
– Вы лучше вот о чём подумайте, – продолжал Хрущёв. – Вот вы планируете длительные полёты, на орбитальные станции, на Луну, на Марс. Надо заранее предусмотреть технические решения по двум ключевым проблемам – защиту от радиации, и сохранение здоровья космонавтов в невесомости. Мне вот докладывали о предупреждениях некоторых западных специалистов, что длительная невесомость будет плохо влиять на организм человека.
На дворе был 1959 год, человек в космос ещё не летал. О том, что невесомость в орбитальном полёте будет, разумеется, знали, но вот как длительная невесомость подействует на человеческий организм, осознавали ещё не все.
– Это почему, Никита Сергеич? – поинтересовался Иевлев.
– Потому, что человек рождается и живёт в поле притяжения Земли, его организм привык к этой нагрузке и постоянно в ней нуждается, – пояснил Первый секретарь. – Вы когда-нибудь долго болели? Проводили в постели несколько месяцев подряд? Я вот в 47-году перенёс тяжёлое воспаление лёгких. Несколько месяцев пластом лежал, еле выходили. Так не поверите, едва ходить не разучился! Встал с постели, и сел обратно, ноги как ватные, не держат. Спрашиваю врача: «Что со мной такое?» А он объяснил, что мышцы из-за долгого бездействия ослабли без постоянной нагрузки. Меня тогда несколько дней шатало, и это я на Земле был!
– А теперь представьте, что у вас экипаж полгода или сколько там до Марса лететь, будет вообще безо всякой нагрузки на организм. Вот прилетели они на Марс. И как они из посадочного корабля выползать будут? На четвереньках? И много они там наисследуют? Вот о чём думать надо! Нужны какие-то специальные костюмы, тренажёры, чтобы постоянно мышцы нагружать, причём близко к земным условиям. А в перспективе – думать над созданием искусственной... как её... – он заглянул в свой блокнотик, – гравитации, вот! Не знаю, возможно ли такое, но работать в этом направлении необходимо.
– Искусственную гравитацию можно создавать вращением жилого отсека, Никита Сергеич, – подсказал Келдыш.
– Либо поддержанием постоянной тяги двигателя, но это очень затратный способ, – добавил Королёв. – Так или иначе, согласен, проблема такая, вероятнее всего, себя проявит, и решать её нам придётся. Чем раньше начнём, тем лучше проработаем решение вопроса. С вращением жилого отсека тоже всё не так просто. В вакууме смазки испаряются, привычные земные решения, вроде подшипников, могут не работать.
– Прекрасно будут работать, – возразил Челомей. – Надо только соответствующую смазку подобрать. Работающую в вакууме и при низкой температуре. Мы как раз эту проблему недавно решали. Разрешите показать небольшой фильм?
Принесли проектор, повесили на стойку экран.
– Мы в ОКБ-52 в инициативном порядке проводили эксперименты по изучению работы импульсного привода в вакууме, – сказал Владимир Николаевич. – Предлагаю посмотреть киноотчёт о результатах промежуточного этапа.
Проектор застрекотал. Никита Сергеевич не ожидал увидеть что-либо подобное. На экране появилось неожиданно массивное сооружение с несколькими баками, мощной силовой рамой и толстой многослойной опорной плитой. Его подняла на высоту около 70 километров связка из 4-х ракет Р-5. После отделения от первой ступени прототип выдвинул в сторону на манипуляторе телекамеру, которая нацелилась на амортизаторы опорной плиты.
– Мы использовали трубчатые штанги, с поверхностной закалкой токами высокой частоты, – пояснил Челомей. – Для снижения трения штанги двигаются в корпусе на роликах, то есть, мы заменили трение скольжения трением качения. Подобрана устойчивая к условиям вакуума и особо низких температур смазка из дисульфида молибдена, вот её я и хотел предложить использовать для подвижных частей в условиях вакуума. Ударная нагрузка компенсируется гидравлическими амортизаторами. В качестве топлива использована жидкая взрывчатая смесь керосина и тетраоксида азота. Детонация производилась одновременным впрыском в зону подрыва трёх компонентов – горючего, окислителя и жидкого сплава калия с натрием, впрыскиваемого небольшими порциями в струю взрывчатого вещества с регулируемой частотой.
– Мы понимаем, что взрыв жидкой смеси в вакууме значительно менее эффективен, чем её горение в камере сгорания ракетного двигателя. Целью эксперимента было исследование живучести конструктивных узлов импульсного движителя в реальных условиях космического вакуума. То есть, в том числе, надо было понять, не приварятся ли скользящие части к неподвижным, из-за испарения смазки в вакууме.
Аппарат на экране выбросил из форсунки в центре плиты порцию топлива. Позади плиты сверкнула яркая вспышка, плита откатилась вперёд на амортизаторах, затем вернулась в исходное положение, снова сверкнула вспышка, и цикл повторился. Скорость росла медленнее, чем у обычной ракеты, но всё же росла.
– Как видите, предложенная система амортизации даже в условиях вакуума вполне работоспособна, – сказал Челомей. – Аппарат поднялся в открытый космос вертикально до высоты 150 километров, после чего был осуществлён возврат в атмосферу опорной плитой вперёд, и посадка на парашюте.
– А где вы этакое чудо нашли, Владимир Николаич? – заинтересовался Хрущёв. – Я про эту самую... Жидкую взрывчатку.