Здесь обсуждались последние новости, заключались тайные союзы, распространялись сплетни, строились планы и разрушались мечты. Здесь развлекались, напивались, дрались время от времени и влюблялись на всю жизнь. Здесь царил притворный мир и велась скрытая грязная война. Здесь отравляли и спасали жизни. Здесь находилось самое сердце теневого мира.
Поэтому появление Рейнольдса в непривычном наряде, равно как и его лучшего друга, не вызвало ни у кого удивления, однако не осталось незамеченным. Кто-то косился с любопытством или неприкрытой враждебностью, пока они шли к столику, кто-то бросал восторженные взгляды, а кто-то даже головы не повернул. Колдуны, поглощенные беседой, не обращали внимания — реакция была более чем привычной.
— Я возьму нам по «Кровавой Мэри», — бросив куртку на спинку стула, заявил Ричард. Он извлек из-под футболки гектограмму Призрачной Армии — здесь принято в открытую заявлять кто ты. Таковы правила «Бузины». — Тебе с чьей кровью?
— Думаешь, я сегодня не напился ещё? — скривился Рейнольдс, усаживаясь за стол.
От одного воспоминания накатывала легкая дурнота. Что ни день — вкусовой шок. Сначала Мелета накормила теми отвратительными горошинами, затем — сестра. Наверное, не зря люди говорят, что от девушек — одни проблемы. Да что проблемы, девушки вообще опасны для жизни!
— На тебя вон уже все ратвеновские вампиры косятся, а если подойдут передать привет Алире, мигом человеческую кровь учуют, потому придется для маскировки пропустить пару стаканчиков, — Ричард не упустил, как зашептались вампиры, занявшие целый угол, заприметив снежноволосую шевелюру Рейнольдса, — за запахом водки они не разберут, чьей именно крови ты напился.
Рейнольдс развернулся и кивнул юноше, похожему, как и его отец, на лорда Байрона с ранних портретов. Тот нехотя ответил. Сын бессмертного и бессменного главы лондонского клана, как и все вампиры, смотрели на него не как на колдуна-Призрака, а как на представителя вражеского семейства, потому не торопились улыбаться.
— Мне абсолютно все равно… менее гадкую.
— Твои бы слова да Алире в уши! — хмыкнул друг, направляясь к барной стойке. Колдун, тем временем, оглянулся, анализируя обстановку. Такова природа Призрака — он всегда должен иметь представление о возможной опасности. За столиком неподалеку в полном одиночестве сидел некромант, лицо которого было укрыто в тени тяжелого капюшона. Чуть дальше стрекотали нимфы, рядом с вампирами распивали пиво берлинские вервольфы, за которыми наблюдала совсем ещё юная кицунэ, нервно накручивая морковную прядь волос на палец. Волки всегда недолюбливали хитрых и двуличных лис, которые все никак не могли определиться, на чьей они стороне — светлых или темных. Две колдуньи обсуждали что-то, уткнувшись в пустые стеклянные тарелки — явно читали новости в Shadowland. За барной стойкой довольно шумно вели себя феи, во всю прихлебывавшие сладкие ликеры. В принципе, не так много народу сегодня — но пока довольно рано, основное веселье стартует после полуночи.
Пока Рейнольдс прикидывал, кто сможет дать ему максимально полезную информацию, от стайки фей отделилась одна фигура в ассиметричном платье любимого колдуном цвета шартрез и направилась прямо к нему.
— А вот и наша «Мэри», угощайся, — яркую фигурку заслонил вернувшийся к столику Ричард. — Здесь целый букет крови, «изысканный купаж для тонких гурманов», так в меню написано.
— Хорош издеваться, — отмахнулся Призрак, залпом осушив полстакана.
Тем временем радужное создание приблизилось к их столику и бесцеремонно уселось за свободный стул. Ричард отсалютовал своим коктейлем, не выказывая ни удивления, ни недовольства. В «Бузине» знакомства завязывались и куда более оригинальными способами. Рейнольдс же, присмотревшись, узнал в девушке ту самую фею, плакавшую у него на плече в лечебнице несколько дней назад. Сбили с толку целые крылья, переливающиеся словно мыльные пузыри на солнце и забавная прическа-бант, делающая свою обладательницу похожей на коллекционную куклу.
— Привет, красавчик! — она пила мятный ликер и улыбалась всему миру и персонально только ему, Рейнольдсу.
Удивительное создание. Менее красивое, нежели музы, однако куда более живое, теплое, радостное. Кусочек радуги, к которому можно при желании прикоснуться.
— Выглядишь намного лучше! Восхитительно, если честно, — совершенно искренне сделал комплимент Рейнольдс. Если бы не задание, он бы сосредоточил все внимание только на ней, однако… — Твое здоровье.
— Мы в прошлый раз не познакомились. Я — Лорелла. А твое имя мне теперь хорошо знакомо, Рейнольдс Ратценберг. Наши отзываются о тебе, как о революционере, Совет зовет тебя преступником… помнишь, я говорила, что музы не оставляют равнодушными. Ради них идут на самые отчаянные поступки. Они ослепляют и делают других сумасшедшими.
— А меня Ричард зовут, если кому интересно, — сделал обиженную мину второй колдун, хотя его глаза смеялись. — Пойду принесу ещё всем выпить. Сегодня Рей нас всех угощает!
И залпом допив свой коктейль, удалился, но совсем не в сторону барной стойки. В одной из колдуний вдали он узнал свою бывшую сокурсницу — грех не поболтать. Тем более, что та сейчас занималась журналистикой — самое оно для начала поиска нужной информации. Да и другу не помешает отвлечься в компании радужной красавицы — в последнее время его голова забита чем угодно, только не развлечениями.
— Ради них — нет. Ради их безопасности — да, — поправил Рейнольдс, чокнувшись с феей. — И ради твоей безопасности. И моей безопасности. Ради безопасности каждого в теневом мире. Выпьем за безопасность!
Фея удивленно моргнула. С такими длинными ресницами выглядело очень эффектно. Проклятие, Алира убьет его, если он не перестанет так долго на неё смотреть, но и взгляд оторвать было совершенно невозможно. Больше того, хотелось эту красоту обнимать, немного боготворить и пробовать на вкус, целуя в плечо.
— Ты не очарован музой?
«Нет, я ею зачарован», — горько признал сам себе Рейнольдс, щелчком пальцев заказывая ещё ликера и парочку кроваво-водочных коктейлей. Зачарован — было самой подходящей характеристикой. Очарование тянуло за собой симпатию, возможно, даже любовь, зачарованность же подразумевала некий ступор. Мелета ставила колдуна в тупик своей искренностью, добротой, умением жалеть и в то же время совершать безрассудные, сумасшедшие поступки, прямо говорить о сложном. Муза ничуть не боялась задавать вопросы, умела быть хладнокровной, быстро соображала, не терялась, хотя её излишняя восприимчивость раздражала не умевшего толком пользоваться эмоциями Рейнольдса. Она знала столько, что хотелось слушать её музыкальный голос долго, возможно, и целую вечность. При этом ей удавалось не знать ещё больше и объяснять хотелось за те полные настоящего восторга взгляды, которыми она мимолетом, не подозревая, одаривала. В такие моменты, фиалковый цвет её глаз словно наполнялся другим, солнечным светом. Ему в самом деле хотелось научить её не бояться, показать как быть бесстрашной и в то же время он понимал, что ничто её так не украшает как беззащитность, делавшая Мелету сразу какой-то невесомой, хрупкой, как воздушный замок. Словом, муза была для Рейнольдса чем-то абсолютно новым, непонятным, диковинным, неисследованным. И он, в самом деле, был в полном ступоре.
Радовало, что обнимать её ничуть не хотелось. Да, пару раз вынудила необходимость, но настоящего желания, как в эту минуту, глядя на Лореллу, Призрак не испытывал. К своему огромному счастью и облегчению. Этот штрих в свой и без того нелестный образ вносить он точно не стремился.
Колдун спохватился и снова сфокусировал свой взгляд на фее, поняв, что пауза немного затянулась:
— Очарован ли я музой? А должен?
Наверное, должен, судя по вопросу. Любопытно, скольким колдунам их неземные подопечные разобьют сердца?