— Их слишком много, — фыркала вампирша, от которой одуряюще пахло кровью.
И вдруг Рейнольдс увидел её. Такую красивую и смертоносную. Музу, которая словно выкупалась в крови своего гения. Даже глаза её горели алым, будто она была вампиром. Поигрывая гранатовыми чётками, она смотрела на него сквозь бой. Изучая. Будто понимая — вот этот противник ей интересен и с ним игра стоит свеч.
Она не сделала ничего — не вскинула руку, не оживила свои линии силы. Лишь моргнула и Рейнольдс ощутил, как земля уходит из-под ног и невозможная боль разливается в левом колене. Она улыбнулась и раздался оглушительный грохот — будто мир раскололся пополам. Слегка склонила голову и колдун ощутил, как его руки не желают более повиноваться. Его татуировки стали тускнеть, охлаждаясь. И застыли — темные, безжизненные. Рейнольдс взвыл, но не смог ощутить свою силу — гранатовая муза полностью погасила огонь, который горел в нём.
Запрокинув голову, она мелодично рассмеялась. Сильнейший колдун и так легко повержен. Музы умели дарить невиданную силу, но эти создания могли её и отбирать. Гранатовая вдохновительница взмахнула рукой и колдун ощутил, как раны появляются на его спине — тонкие, глубокие порезы, оставленные самой тьмой. Колдун попробовал сосредоточиться, но ток в татуировках не вспыхивал.
От гранатовой девушки отскакивали различные заклинания, которыми её атаковали волшебники, колдуны и вампиры. Она не обращала внимания и неспешно приближалась к Рейнольдсу, покачивая четками. Каждый раз, когда камни ударялись друг о друга, колдун ощущал, как жизнь покидает его.
Внезапно Мелета пошатнулась и вцепилась руками в обветренные и съеденные дождями перила. Нить резко оборвалась. Муза, только читавшая о таком, испуганно оглянулась вокруг. Связь прерывалась не когда подопечный терял вдохновение, а когда человек терял талант. Или жизнь. Часто это бывало одновременно. Но Рейнольдс, же не мог утратить магию. Разве что кто-то её блокировал.
Девушка сосредоточилась. Закрыла глаза. Она могла видеть его глазами. Мелета точно знала, что ей была дана такая возможность. Сила её, как музы, была безгранична. Нужно только сосредоточиться.
Первое, что она ощутила — это ветер. Горячий ветер, который счёсывал брюхо о гротескные башни Собора Святого Семейства. Ветер, который пах паэльей, мидиями, морем, Хаосом и кровью. Шум битвы просто оглушал, крики и лязг сбивали с ног. Но всё, что увидела Мелета — это кроваво-красное пятно и холод, исходящий от Рейнольдса, опустившегося на одно колено.
— Нет, нет, в этот раз ты не победишь. Ты не заберешь его. — Она чувствовала только злость, которая клокотала в ней. Такое абсолютно незнакомое чувство. — Больше ты никого не тронешь. — Мелета знала, что она может, используя силу Рейнольдса, справиться с гранатовой музой. Теперь, вдвоём, они могли всё.
Надолго ли?
***
— Давай, Рей, поднимайся.
Внезапно кровавый силуэт закрыл другой. Дымчатый, сотканный из серебра и, возможно, собственного бреда. Босая, стояла Мелета среди пепелища. Он видел её. Знал, что её нет, но чувствовал, как она даёт ему силу. Ломает барьеры. Отдает часть заложенного в неё природой.
Внезапно, среди боли и пустоты, Рейнольдс услышал тихий, хрустальный звон сотни маленьких колокольчиков и татуировки моментально стали оживать, словно были бензином, в который бросили спичку. Звон вдохновения. И как-то мир стал моментально меняться. Стал ярче, чище, насыщенней, громче. Колдун ощущал себя человеком, который впервые в жизни открыл глаза. Но, главное, его сила вновь была с ним. Призрак не знал, каким образом его музе удалось сломать барьеры гранатовой предательницы, однако она весьма вовремя помогла ему. Скорее, даже спасла.
Рейнольдс повернул руки ладонями вверх, линии силы приобрели практически серебряный цвет от того, сколько вдохновения пронизывало его насквозь.
Гранатовая муза больше не улыбалась, а её движения не причиняли ему ни малейшего вреда. Колдун сотворил заклинание, которое молнией пронзило гранатовые четки, и те разлетелись на миллионы осколков. Девушка сверкнула алыми глазами. В руках у неё появился меч-цзянь. Более она не была для Призрака непобедимой соперницей, теперь он видел лишь мишень. А с мишенями он умел обращаться.
Сражалась муза элегантно, двигалась гибко и плавно, в её выпадах была продуманность, Рейнольдс же сражался почти хаотично — если взглянуть со стороны. Однако, колдун был просто слишком быстр и у каждого его удара было не меньше логики. Сейчас он был полностью в своей стихии — никакие ледяные инквизиторы не могли достать его, не нужно было разбираться в тонкостях вдохновения и прочего «музьего» оружия. Просто делал работу, которую он умел — дрался. Призрак не играл с гранатовой соперницей в Тайцзи Цзянь, не пытался её контролировать, сдерживать. Рейнольдс слишком долго и много сражался, потому не пытался быть эффектным. Все решал один удар, и главное было его нанести. Воспользовавшись рассеянностью. Или усталостью. Или случаем. Главное, не упустить шанс.
Муза атаковала. Он парировал. Контратаковал. Ждал. Выискивал. И, неожиданно, когда соперница наклонилась, выхватил спрятанный под запястьем лунный кинжал и без какого либо сожаления вонзил его в шею дивному созданию. Словно она была банальной Тенью. Он ждал крови и стона, но гранатовая муза просто рассыпалась под его пальцами горсткой алого пепла, который ветер в секунду разнес по всей теневой и реальной Барселоне. Ни единого шанса поймать. Создатель гранатовых муз надежно запечатал свою тайну.
Две её сестры, внимательно наблюдавшие за боем, не боясь получить ядовитой стрелой в спину, моментально исчезли. Рейнольдс не успел увидеть выражения их лиц, зато привычная бесстрастная маска на лице Алиры превратилась в гримасу глубочайшего удивления.
— Это всё не важно. — Тряхнул головой Рейнольдс, ощущая, силу и усталость под кожей. — Давай заканчивать это.
— Но их слишком много, Рей, — крикнул рыжеволосый колдун-Призрак, находящийся рядом. Колдун взглянул на тысячи Теней и множество валькирий с химерами. Ларс абсолютно прав.
— У меня есть идея, — гениальная мысль пришла в голову легко и просто. Как по вдохновению. — Ларс, Маркус прикройте меня.
Рейнольдс тряхнул рукой, позволив своим пальцам трансформироваться в когти химеры, а затем аккуратно коснулся ними воздуха, будто тот был хрустальным. Осторожно скользя руками по воздуху, он искал в нем изъян. Слабину. Резко вонзился когтями в ткань реальности и безжалостно разодрал её, балансируя на грани между своей личностью и той, которую когда-то далеко внутри спрятал в нём отец. Сила спящей химеры позволила ему прорвать ткань не в сторону мира людей, а в Хаос. Колдун уже собирался торжественно рассмеяться, но неожиданно находящийся по ту сторону мир выдохнул ему в лицо. Колдун безумно, почти по сумасшедшему улыбнулся. Он слышал… слышал шум дома, который всегда был ему недоступен. Он оглушил и ошарашил парня, даже колокольчики вдохновения поутихли. Впервые в жизни Рейнольдс Ратценберг слышал, как зовёт Хаос и ему очень хотелось переступить черту и отправиться туда вместе со всеми его детьми.
— Это и есть твой дом, ты же Ратценберг. Я буду ждать тебя здесь, Рейнольдс. Я буду ждать тебя дома.
— Ну уж нет, Хаос, не сегодня, — то ли со злостью, то ли с безграничным огорчением прорычал колдун, вкладывая огромную силу в разрыв между реальностями. Кривые края засверкали серебристым, и создания Хаоса, словно магнитом, стали притягиваться в сторону их дома. Рейнольдс бесстрастно наблюдал за тем, как они исчезают и даже не пытался узнать у себя откуда он знал как нужно действовать, как превратить разрыв в портал, откуда был уверен, что все сработает. Сила ли вдохновения подсказывала или химера, заслышав зов Хаоса, диктовала ответы — это не имело значения.
Победа осталась за ним. Ему можно было возвращаться домой…
*