— Мы оплакиваем благородных волшебников, погибших прошлой ночью в попытке защитить наших сестёр, — Матильда распахнула окно, позволив песне — последней дани уважения к павшим — полностью проникнуть в Зал Размышления. Миранда, прикусив губу, отвернулась. Она уже раскаивалась, что не сообщила подруге новость заранее, возможно сейчас бы та не выглядела настолько жалко.
Ещё секунду назад не собиравшаяся присаживаться Мелета против воли опустилась в кресло. Силы в секунду покинули её. В один миг злости, которую она испытывала к Призракам, будто не стало. Рейнольдс сумел защитить… нарушив все правила, но защитить… он не помнил её имени, он был откровенно недоволен, ему было неинтересно и в тягость, но… по нему не поют Figlio Perduto, а в надежде на её возвращение домой не зажигают восемнадцатую свечу… как по тем семнадцати сёстрам, которые, возможно, никогда больше не осветят своей улыбкой судьбу новых гениев… Им снова нанесли удар и единственным, кто сумел противостоять, оказался тот, у кого ничего, кроме тьмы, в сердце не было.
Более благородные погибли, однако, что в темные времена важнее — свет, исходящий от магии или сила? Задаваться вопросами и, тем более, искать на них ответы не хотелось. Усталость и горечь потери кружили голову сильнее слишком тяжелого запаха цветов дождя. Хотелось никогда не вставать со своей постели, однако, проблема была в том, что от ситуации под одеялом не спрячешься. Увы, это нечто посерьезнее простуды.
— Это… это… невыносимо тяжело, — тихо выговорила Мелета, словно боясь голосом нарушить красоту песни. Её сердце от осознания безнадежности ситуации билось испуганной птицей, но вместо неё по погибшим волшебникам крупными слезами воска плакали свечи. Она может рыдать сколько угодно, но после того, как скажет то важное, ради чего пришла. Теперь это не просто обязанность, это — долг перед умершими и пропавшими. — Вчера Парнас покинуло восемнадцать муз, Матильда. И я вернулась.
Матильда в изумлении посмотрела на свою подопечную. Ни синяка, ни царапины, ни следов борьбы. Неужели крадут не всех, покинувших остров муз, как они все думали ранее, а лишь избранных? Иначе как вышло, что Мелета цела и невредима. К счастью.
— На меня напали, — она будто читала вопросы по глазам Матильды, — но Призрак защитил меня. Я…
— Подожди, — Верховная Муза плавно взмахнула рукой, заметив, как по поверхности стола растекаются серебряными ручьями нити, формирующие один символ. Призыва. — Хм… Что бы не произошло прошлой ночью, похоже, это касается уже не только тебя… Мелета, нас хочет видеть Совет! Немедленно.
— Так чего мы ждём? Я — готова, — с удивительной решительностью сообщила муза. — Чем быстрее они начнут действовать, тем скорее мы потушим эти свечи и наши сестры вернутся домой…
***
Мелете часто приходилось бывать на различного рода собраниях, однако обычно они касались искусства, поэтому оказавшись вдруг под множеством внимательных взглядов, муза смутилась и сделала шаг назад. От количества силы захотелось на секунду зажмурить глаза. Энергия светлой и темной магии гармонично переплеталась между собой и единственную дисгармонию вносила тонкая нить мертвой силы. Пока Матильда негромко переговаривалась с несколькими представителями Совета, Мелета отыскала источник, от которого веяло могильной мощью.
Бледная девушка, одетая в чёрную узкую юбку и жакет с баской. Она сидела, подперев острый подбородок ладонью, упрятанной в бархатную перчатку и, казалось, внимательно присматривалась ко всему происходящему. Сквозь темную сетку вуали сверкали рубиновые глаза, выдающие её принадлежность к одному из самых древних вампирских кланов Теневого Мира. Мелета, впервые в жизни увидевшая Любимцев Луны, изумилась про себя. Девушка была самим воплощением элегантности, так откуда же у современных людей, увлекающихся вампирской тематикой, появился тот вульгарный стиль, состоящий из кожаных мини, сетчатых кофточек и высоких ботфортов. Какая из её (=темных?) сестёр навеивала подобные образы многим и многим кинорежиссёрам, писателям, фотографам? Намеренное заблуждение, дабы скрыть истину их мира?
Рядом с вампиршей сидело двое парней и их лица, в отличие от всех остальных, были знакомы музе. Её защитник Рейнольдс и тот самый юноша, комментарии которого разозлили вчера Мелету. Он приветливо улыбнулся девушке, в то время, как Рей, сухо кивнув, продолжил вслушиваться в беседу Верховной Музы и мужчины в синей мантии.
«Ну, хоть что-то», — мысленно прокомментировала кивок Призрака девушка. И последовав примеру своего защитника, она обратила внимание на разговор, происходящий между Матильдой и членами Совета.
— Вы не имеете права её допрашивать, — едва ли не впервые в жизни Мелета слышала, как негодовала Верховная Муза.
— Матильда, — мужчина в синем говорил мягко, — ты просила защитить своих подопечных, а теперь запрещаешь нам задать несколько вопросов, хотя она — единственный свидетель.
— Я не запрещаю, но Мелета — не преступница, чтобы её допрашивать полным составом Совета Теневого Мира, — голос Верховной Музы звучал ровно, — я требую процедуру допроса свидетеля, которая состоит из одного колдуна и одного волшебника.
— У нас нет времени на формальности, — вспылила одна из волшебниц, резко поднявшись. — Семнадцать светлых магов, среди которых был и мой брат, погибли этой ночью, баланс вот-вот рухнет, а ты предлагаешь потерять ещё больше драгоценных мгновений.
— Всё в порядке, я не страдаю глоссофобией, — проговорила Мелета негромко, однако одной фразы было достаточно, чтобы привлечь к себе внимание всего Совета. Кажется, Рейнольдс даже усмехнулся. — Вы правы. Времени больше не осталось. Я расскажу вам всё.
Мужчина в синем приветливо улыбнулся, Матильда пожала плечами и погладила её по голове.
— Ты не обязана этого делать….
— А они не обязаны рисковать своей жизнью ради нас, — все так же тихо возразила наставнице муза. — Вчера я покинула Парнас около восьми часов вечера. Считается, что это — самое удачное время для наблюдений за людьми в выходной день — они гуляют по бульварам в большом количестве, что позволяет нам благословлять вдохновением всех сразу. Не наилучшая идея, однако, выбирать не приходится, нас, увы, не так много. Я отправилась в Будапешт. Через несколько минут появился Рейнольдс. В качестве точки обозрения он выбрал… мост Свободы? За название не ручаюсь, город мне знаком не слишком хорошо. — Краем глаза, Мелета заметила, как взгляд Рейнольдса стал более заинтересованным, нежели в начале её рассказа. В нем появился намек на недоумение. — Спустя какое-то время я решила пройтись, но ощутила приближение Тени и захотела увести их подальше от людного места. Мой защитник, Рейнольдс, шел за нами. Очень скоро между ними завязалась схватка… я уже подготовилась было перенестись на Парнас, поскольку понимала — Призрак не может делать два дела одновременно, но меня схватили…
Музы не умели просто рассказывать, пережитое сразу вставало перед глазами, поэтому они никогда не любили вспоминать. Вот и сейчас, в фиалковых глазах появился уже виденный Рейнольдсом ранее страх.
— Ты так хорошо ощутила появление одного из Призраков и Теней и не смогла почувствовать, как к тебе кто-то приблизился?
— Да, потому что это был человек, — сама того не зная, Мелета скопировала тон своего защитника. — Никакой магии, никакой энергии.
— Этого….
— Не может быть, верно? — молчавший Рейнольдс довольно хмыкнул.
— Вы оба могли ошибиться, Рей. Ты был занят схваткой, Мелета же растерялась или испугалась.
— Альбрехт! — смотрите-ка, видимо Призраку, пытающемуся казаться статуей, не слишком нравилось, что ему не слишком доверяют. Зря он сердится, ведь подобному поверить, действительно, сложно.
— Мелета обладает даром эмпата, — у Матильды всегда был готов аргументированный ответ. Неужели Верховная Муза верит им? — Она читает эмоции людей и силы Теневых существ как открытую книгу. В этом её особенность… Вы хотели знать правду, а теперь не хотите принимать её, потому что она слишком сложна для расследования? Другую правду вы вряд ли услышите.