Вот к примеру, какого всё-таки пола Великий А'Туин? Согласно неимоверно авторитетным заявлениям астрозоологов, на этот жизненно важный вопрос невозможно будет ответить до тех пор, пока не будет сооружен более крупный и мощный подъёмник для космического корабля глубокого погружения. Пока же остается лишь размышлять об уже познанном вселенском пространстве.
В среде академиков бытовала и была особенно популярна теория о том, что Великий А'Туин пришёл ниоткуда и будет во веки веков равномерно ползти или размеренно продвигаться в никуда.
Альтернативная теория, пользующаяся поддержкой религиозно настроенных умов, утверждала, что А'Туин ползёт от Места Рождения к Брачной Поре, как и все остальные звёзды на небе, которые, очевидно, также передвигаются на спинах гигантских черепах. Когда же космические рептилии наконец сойдутся, наступит краткий и страстный сезон любви, первый и последний в их жизни. От этого пламенного союза родятся новые черепахи, которые понесут на своих панцирях обновлённый комплект миров. Данная теория была известна под названием «гипотеза Большой Случки».
Так вот и вышло, что молодой косморептилиолог из фракции Размеренного Продвижения, испытывая новый телескоп, с помощью которого он надеялся измерить точное альбедо правого глаза Великого А'Туина, оказался в этот судьбоносный вечер первым сторонним наблюдателем, заметившим, что над самым старым городом Плоского мира поднимается дым пожара.
Однако потом ученый так увлекся своими расчётами, что всё увиденное полностью вылетело у него из головы. Тем не менее — он был первым.
Хотя были и другие…
Пламя с рёвом неслось по двуединому городу Анк-Морпорку. Там, где его язычки лизали Квартал Волшебников, оно пылало синевой и зеленью, разбавленными необычными искрами восьмого цвета — октарина. Там, где передовые отряды пожара проложили дорогу к чанам и масляным складам, расположенным вдоль всей улицы Торговцев, огонь продвигался сериями взмывающих в небо жарких фонтанов и взрывов. Касаясь связок редких сушёных трав и залезая в кладовые аптекарей, пламя заставляло людей сходить с ума и разговаривать с богами.
Вскоре весь центральный Морпорк был охвачен огнём, но более богатые и достойные граждане расположенного на другом берегу Анка не растерялись. Мужественно реагируя на создавшуюся ситуацию, они принялись уничтожать мосты. Однако корабли в морпоркских доках, хорошо просмоленные, нагруженные зерном, хлопком и лесом, уже вовсю горели. Огонь моментально превратил их швартовы в пепел, и тонущие светлячки судов, штурмуя волны реки Анк, понеслись к морю, поджигая на своем пути все прибрежные дворцы и беседки. Общей суматохи добавлял ветер, разносящий во все стороны искры, которые приземлялись далеко за рекой в укромных садиках и овинах.
Дым от радостно пляшущего пламени поднимался высоко в небо — чёрная, изогнутая ветром колонна высотой в мили была видна из всех точек Плоского мира.
В нескольких лигах от города был холм, и оттуда, удобно расположившись в прохладном тенёчке, за пожаром заинтересованно наблюдали двое зрителей. С холма горящий город выглядел особо впечатляющим.
Тот, что повыше, попутно грыз цыплячью ножку, опираясь на меч, который был лишь немногим ниже среднего человека. Если бы не ум, светившийся в проницательных глазах, этого человека вполне можно было бы принять за варвара из пустошей Пупземелья.
Его компаньон, закутанный с головы до пят в коричневый плащ, был гораздо меньше ростом. Позднее, когда ему представится возможность перейти к действию, мы увидим, что движется он легко, словно кошка.
За последние двадцать минут эти двое не обменялись ни словом, если не считать краткого, закончившегося ничем спора по поводу того, что было источником очень мощного взрыва — то ли таможенный склад, где хранились масла, то ли мастерская Керибля Чародея. От выяснения этого факта зависела судьба некоторой суммы денег.
Верзила закончил обгладывать кость и, с сожалением улыбнувшись, швырнул её в траву.
— Вот и конец укромным переулочкам, — заявил он. — А мне они нравились.
— Все сокровищницы погорели, — подхватил низкорослик, а потом задумчиво добавил: — Интересно, драгоценные камни горят? Я слыхал, они сродни углю.
— Сколько золота плавится и стекает в канавы, — продолжал высокий, не обращая на товарища никакого внимания. — А вино, наверное, кипит в бочках…