Таран тут же заинтересовался увиденным, хотя и не мог бы вразумительно ответить, какие именно ассоциации возникли у него в голове. Такие игрушки не часто увидишь в Клоповнике, в основном потому, что подавляющей части населения они не по карману. Но бармен считался человеком зажиточным. В том, что он сменил руку на полулегальное кибернетическое приспособление, не было ничего удивительного. В общем, Хэнк отправил верных “адъютантов” к барной стойке.
Вернувшись, те поведали, что родную руку, доставшуюся от мамы и папы, бармен потерял в какой-то потасовке, когда один из разбушевавшихся клиентов, достав лазерный резак, принялся махать им направо и налево. И что впоследствии о том не жалел.
На вопрос же Тарана, где он раздобыл такую машинку, Нож ответил, заговорщицки наклонившись к его уху:
– В Запретном городе.
Хэнк сначала очень удивился, а потом подумал: естественно, в Запретном городе, где же еще?! Именно это местечко, в чем-то конкурировавшее с самим Клоповником, служило основным поставщиком в Гетто подобных штуковин. Разумеется, в обход полиции и других муниципальных властей… Собственно, полиция и все прочие власти сами по мере возможности ходили в обход Запретного города.
Так было правильно и воспринималось как нечто само собой разумеющееся.
Таран же крепко призадумался. Вероятно, он искал не в том направлении – среди обычных людей из плоти и крови, тогда как нужно было присмотреться к таким вот машинкам из стали и электронных плат, только покрупнее, чтобы степень риска выросла до нужного уровня. Из этой идеи можно было сделать настоящее шоу… При должном умении, конечно. А его у Хэнка было в избытке.
Тем не менее еще пару дней он ходил сам не свой. Другие школы хранили молчание. Никто не желал связываться с мохнатой диковинкой. Даже Лысый Хью, которому Таран поручил искать противников для Волка по своим каналам, тоже притих. Хмырь и Шило, которым Хэнк посулил баснословный гонорар за попытку реванша, лишь посмеялись над этим предложением. Им, как они заявляли, на том свете деньги вряд ли понадобятся – на другом берегу им и так делать будет нечего…
Таким образом, Таран закономерно пришел к неутешительному выводу, к какому до него приходила не одна тысяча рисковых коммерсантов – делать нечего, придется рискнуть, авось повезет…
Главное, чтобы планка необходимого риска не взлетела слишком высоко. А именно, чтобы “волчонок” не сломал себе зубы о всякого рода металлические детали и приспособления. Это, конечно, была бы сенсация, но в то же время не слишком удачный конец.
Как бы там ни было, сидя на месте, ничего не выяснишь. Таран отправил в Запретный город “адъютантов”, в чем раскаялся через несколько часов. С ними так внезапно прервалась связь, будто мобильные провалились в черную дыру. В этом, собственно, не было ничего удивительного, мало ли что могло случиться. Да и Нож с Топором – та еще парочка. На завтрак они ели гвозди с металлической стружкой. Сделать их обоих мог только крутой сукин сын, не уступающий тому же Волку.
Однако время шло, а оба упорно не выходили на связь. Когда истекли тридцать шесть часов, Таран забеспокоился всерьез. Ехать без разведки, пусть даже в сопровождении всей своей школы, было бессмысленно – Запретный город был полон сюрпризов и укромных местечек. Кроме того, школа приравнивалась к организованной преступной группировке, в связи с чем у Тарана имелось соглашение с настоящими бандами, по которому он обязался не покидать пределов Клоповника “развернутым фронтом”. Это могло создать дополнительные проблемы, а их у Хэнка и без того хватало.
Утром второго дня “адъютанты” наконец вернулись на Подворье. Оба были до неприличия рассеянны и даже слегка задумчивы, что с ними случалось не часто. Во глазах обоих застыло некое потаенное изумление, словно они вернулись из места, в котором индивиду с обычным, стандартным мышлением не вполне комфортно. Например, из психиатрической лечебницы.
Как Нож, так и Топор старательно избегали расспросов, покуда за дело не взялся сам Таран. Ему-то “адъютанты” выложили все как на духу, стремясь освободиться от гнета эмоциональных потрясений. Впоследствии Хэнк не особо часто об этом вспоминал, стараясь загнать воспоминания и воображаемые картины на задворки сознания. Помощники пережили, пожалуй, два самых странных и необычных дня в своей жизни. Но, тем не менее, со своей задачей справились на “отлично”.
Они разыскали нужных… людей (честно говоря, Хэнк сомневался, что это нехитрое определение было уместно) и даже провели предварительные переговоры. Дело стояло за малым, но Тарану подумалось, что с гораздо большим удовольствием он провел бы пару рисковых боев в Яме. Тут, по крайней мере, все просто, привычно и даже, можно сказать, обыденно. Но ничего не поделаешь, приходилось тащиться прямиком в лечебницу, где пациенты разгуливали как ни в чем не бывало и вовсю старались достичь своей заветной цели – слиться с “машинной расой” воедино…
Хэнк не любил покидать Клоповник, прежде всего потому, что его авторитет незамедлительно сбрасывал в массе пару центнеров, стоило ему лишь пересечь незримую границу с остальным Гетто. В Клоповнике хозяина Подворья боялись и уважали. Его знали все. Здесь он был реальной силой. А кто знал его за пределами Клоповника? Нет, кое-кто знал, но люди эти отнюдь не стоили того, чтобы спешить к ним с распростертыми объятиями. Кстати, такого же мнения они наверняка были и о Таране. Каждый всегда должен знать свое место, – считал бывший гладиатор.
Нож и Топор показывали дорогу. Она оказалась необычайно длинной и запутанной даже по меркам Клоповника, а ведь трудно было найти другое такое беспорядочное нагромождение ветхих хибар и мрачных подворотен. Путь небольшого отряда вел по угрюмым ночным улочкам, мимо зловещих безжизненных зданий и чахлых фонарей, которые, казалось, не столько разгоняли мрак, сколько концентрировали его вокруг себя. Таран, как опытный боец, по достоинству оценил сей нехитрый фокус, – его глаза долго не могли привыкнуть к этой смене освещения, и потому “за кадром” оставалась изрядная часть улицы.