Таран подошел к машине и остановился. Пассажирская дверца отъехала в сторону, не успел Хэнк даже руки поднять. Хозяин Подворья едва не отпрыгнул в сторону – к таким фокусам он не привык. Салон машины был пуст, ночную тьму рассеивала тусклая лампочка. Сжав кулаки, Хэнк обернулся к провожатому, но тот уже шел к месту водителя. “Адъютанты” тоже занервничали, ожидая команды. Таран был бы и рад ее отдать, вот только не для того, в конечном счете, он прибыл в сие гостеприимное местечко…
Поэтому недовольство пришлось запихнуть куда подальше.
Делать нечего. Они здесь гости.
Нагнув голову, Таран протиснулся внутрь. Сиденье скрипнуло, захрустело под его задом. Нож сел у двери, Топор – напротив Хэнка. Все трое были напряжены до предела. Этим парням из Запретного города палец в рот не клади, сразу недосчитаешься двух-трех привычных органов.
Наконец бледнокожий урод уселся на место водителя. Заработал мотор, мощный, надежный и с толком настроенный, точь-в-точь антикварный рояль. В следующую секунду тонированные стекла облепила изнутри какая-то серая пленка. Она пребывала в непрерывном движении и, казалось, пульсировала невидимым сердцем. Хэнк передернулся от неожиданности. Со всех сторон его окружая тот самый мертвый “снег”, который Таран неоднократно наблюдал на каком-нибудь головизионном канале, когда вдруг исчезала картинка. Визитеры из Клоповника лихорадочно завертели головами, однако повсюду, куда ни глянь, шел снег электростатических помех.
Будто внезапно началась зима.
Наконец Таран сообразил, в чем дело. Эта догадка не столько его возмутила, сколько позабавила. Каждое из широких стекол микроавтобуса, включая лобовое, представляло собою огромный экран. Жидкокристаллический ли, плазменный – не имело особого значения. Такую блажь Хэнк видел впервые в жизни. То ли у владельца денег куры не клюют, то ли он последний маньяк, который лишней минуты не может провести без того, чтобы не впялиться в какой-то монитор… И, опять же, денег у него куры не клюют. Таран даже приблизительно не мог определить, СКОЛЬКО это стоит.
Машина мягко тронулась с места, качнулась на рессорах, куда-то вырулила и уверенно набрала скорость. Внешний мир был скрыт за непроницаемой завесой пепельного снега. Хэнку стало казаться, что его закрыли в гробу со стенками из мертвых телевизоров. Ощущение, что ни говори, очень странное. А на полу и крыше тем временем однообразно, монотонно и со знанием дела плясали белые отблески.
“Адъютанты” беспомощно глядели на шефа.
Тот молчал. А что тут скажешь?
Постепенно тем не менее он начал понимать маньяка, который с такой изощренностью оборудовал свою машину. “Электростатический гроб” свел реальность до объема автомобильного салона. Да и что такое есть снаружи, чего он, Таран, не видел и ради чего надо напрягать свои глаза? Другое дело, что “мертвый канал” – явное неуважение к гостям. Могли бы, – рассуждал Таран, – хоть “Дискавери” включить…
Замысел, однако, был не особо коварен. С тем же успехом можно было бы попытаться завязать пришельцам глаза, но… всего лишь попытаться. Если принимающая сторона осторожничает, с какой стати того же не делать гостям? Эго будто бы само собой разумелось.
“Мертвый канал”, – размышлял Таран, – просто-напросто подчеркивает эти детали; “Дискавери” здесь ни при чем. Их пригласили для деловых переговоров, а не для научно-популярных развлечений… Как бы там ни было, Хэнк по-прежнему не представлял, куда их везут. Бледнокожий субъект впялился в монитор бортового компьютера, который был виден только с водительского места. Он, похоже, не принимал никакого участия в управлении автомобилем. Экран отбрасывал тени и светлые полосы на пергаментную кожу, придавая парню, или кто он там, еще больше сходства с поднявшимся из могилы мертвецом. Таран, кстати, не отвергал и такой возможности. В Клоповнике мамаши пугали детишек страшными сказками о монстрах, чудовищах из Запретного города. Хэнк тоже не являлся исключением – мать, вразрез с нелепыми россказнями, у него все же была. А теперь повзрослевший и окрепший Таран сам направлялся в гости к этим чудовищам, чтобы заключить с ними сделку…
Хэнк непроизвольно сунул руку под куртку и нашарил рукоять пистолета. Помощники настороженно оглянулись, но шеф успокаивающе повел головой. Для поспешных действий пока еще рано. И все же Таран готовился действовать в любую секунду, буде в том возникнет нужда. Идиот, который выкинет какую-нибудь глупость, практически сразу сможет полюбоваться собственными мозгами, причем не в голове.
Условие, которое передали Хэнку его помощники, состояло в следующем: они могут вернуться, только они двое, и с ними будет сам Хэнк Таран. Это, таким образом, ограничивало количество бойцов. А если хозяин Подворья что и успел извлечь из своей практики, так это то, что число – далеко не самое главное. Поэтому все трое загрузились оружием под самую завязку. Каждый имел с собой по паре пристрелянных стволов, а также ворох всевозможных колюще-режущих игрушек. Этого арсенала, по мнению Тарана, было достаточно, чтобы должным образом подкрепить аргументы в жарком диспуте.
Микроавтобус тем временем мчался по ночным улицам. Время от времени он поворачивал, и пассажиры, естественно, могли определить, в какую сторону их клонит. Хэнк принялся было считать повороты, но вскоре бросил это бесполезное занятие. Автомобиль вилял слишком часто, а потому владелец Подворья сбился со счета на второй дюжине.
Вместо этого он задался другим вопросом. Запретный город был не столь велик, за это время его можно было пересечь вдоль и поперек. Следовательно, они либо наматывали круги, либо ехали в другое место. Если первый вариант был еще допустим (порой Таран также считал необходимым внести в обстановку толику дезориентации), то второй выглядел совсем уж нелепо… Но и его, тем не менее, не следовало сбрасывать со счетов. Помощники тоже не представляли, куда их доставили в первый раз. Следовательно, искомое место могло (допустимо с трудом, но могло) находиться где-то в ином районе Гетто. Подумав так, Хэнк подивился причудливому ходу собственных мыслей. Запретному городу нет особой нужды находиться в одном и том же месте в одно и то же время… На то он и есть Запретный город.