Невидимой волной его сшибло влево, а я провалилась вниз, визжа от страха.
Так кончился этот странный сон. Вкус победы оказался противоречивым. Весь день я успокаивала расшатанные нервы и усмиряла новые голоса в своей голове. Хорошо, что «старожилы» уже знали правила и обучали им других. Моё личное «внутреннее» радио пополнилось ещё 20-тью станциями.
Аромат роз. Розы… Милая японка приветливо кивнула мне откуда-то из глубины сознания: не стоит благодарности. Подросток-француз довольно нагло просил слово до тех пор, пока я не призналась самой себе, что в той комнате, полной шоколада, была любовь. Любовь, переполнявшая нас обоих. Любовь, которая началась с меня. Любовь, которую я стала ощущать к человеку. Именно человеку, а не Тому-кто-охотится-за-мной. Думаю, что впервые я вообще увидела и признала в нём личность. Порабощённую и нуждающуюся в тепле, как и все мы.
Я дотронулась до чемодана под шкафом: кажется, теперь я начинаю понимать, зачем мне нужно его содержимое. Коренная американка ласково улыбнулась мне, а индус одобрительно закивал головой. Банда, просто банда.
4 октября
Началось. Они уже тут. Снаряды взрываются прямо над нашими головами. Мне кажется, что те, кто пришли, просто швыряют всё, что у них осталось.
Я вместе с мужчинами стою на площадке «башни». У нас есть оружие, гранаты, пулемёт. Но достаточно ли этого?
Генерал собрал всё мужество, которое у него было, это его последний бой. Он не смотрит мне в глаза, мы никогда не обсуждали его часы: от него не было вопроса, от меня – ответа.
Мы обороняемся, как можем.
Я могу управлять энергией провидцев настолько, чтобы усилием мысли менять траекторию бомб, обеспечивать защитное поле вокруг нас.
Но это ненадолго. Я не знаю, как это вышло, несмотря на все мои старания. Часы не остановить.
Я оглянулась: вокруг меня – нули.
Очередь пулемёта. Оказалось, что Генерал привязал свою руку к рычагу и оружие палит бесконтрольно, осёдланное бездыханным телом.
По моему лицу потекла кровь: сама не заметила, как осколки ранили и меня. Хорошо, что я не вижу своих часов. Есть надежда. Есть!
Я ввалилась в тоннель, шлейфом привнося пыль, шум и огонь. Мои ноги предательски дрожали от страха.
Испуганные взгляды, стремящиеся к обнулению часы, вскрики, грохот над головами – вся эта мешанина обращена на меня, давит, сминает под собой.
В изнеможении я облокотилась о колонну и смело обвела обращённые ко мне лица изучающих взглядом.
Они ждут. Они чего-то ждут от меня. И там Тот-кто-охотиЛся-за-мной тоже ждёт. Я не чувствую его агрессии: ни поля, ни волевых указаний, но и силы его явно на исходе. Надо спешить. Надо выиграть время.
Мне надо было что-то сказать. Я должна была достучаться до оставшихся в живых. Они должны пойти за мной, иначе всё будет кончено прежде, чем я сделаю то, что должна.
Но как обратиться к ним? Таким напуганным, растерянным, потерявшим веру в свои силы?
Ничего лучше, мне в голову не пришло, как…
– Бабы! – воззвала я, найдя единственно верное слово, которое как мне показалось, способно достучаться до глубин души оставшихся в живых.
Услышав, как глух мой голос. Я прокашлялась, набралась сил.
– Бабы! Если мы не выстоим, то умрём!
Все замерли. А потом Маша, моя милая Маша, одна из первых крепко обняла Сашку, расцеловала его, плачущего в три ручья, в обе щеки и двинулась ко мне. Кто-то заголосил. Но все женщины поднялись. С суровыми лицами, с текущими слезами на щеках шли сражаться за будущее своих и чужих детей, за себя, за призрачную надежду выжить.
Мы высыпались на площадку «башни», стянули трупы вниз, заняли их места. Атака продолжалась, поэтому почти всё было разрушено вокруг.
И в то мгновение, когда осколок снаряда пролетел сквозь воздвигнутый мною барьер прямо рядом с моим ухом, я опомнилась. Я поняла, к чему меня вел Ганди, зачем вообще были нужны провидцы и какова наша миссия. Так просто! Объединиться! Все! Провидцы как сила целой страны должны объединиться! Почему мы раньше, не…
Часы женщин обнулились ещё 5 минут назад, но пока они все – все! – были живы! Живы! Значит, время пришло. Теперь мне нельзя сомневаться, нельзя отступать!
Что было сил, я бросилась обратно в тоннель. Старики и дети шарахались от меня, когда я неслась мимо них. Подросток, мать которого отчаянно просила меня спасти его, медленно, превозмогая боль, шёл вперёд, на бой. Он тёрся левым плечом о стену, мать поддерживала его справа. Я едва взглянула на них, но эта пара придала мне сил.
Вбежав в свою комнату, я по привычке захлопнула дверь, торопливо достала чемодан. Щёлкнули замки. Пусть это случится. Прощайте все! Надеюсь, что всё получится!..