— Ладно, — произнесла она. — Давай поговорим.
Он глубоко вздохнул:
— Я… я ухожу, Руфь.
— Бросаешь нас?
— Уилла я не бросаю. Только тебя.
— И даже не хочешь дать нам еще один шанс?
Пол пожал плечами:
— Руфь, просто у нас с тобой больше ничего нет общего.
— Причина не очень убедительная. Особенно учитывая, что мы прожили вместе почти двадцать лет.
— Давай посмотрим правде в глаза, Руфь. У нас и прежде не все было гладко.
— Не настолько негладко, чтобы ты решился уйти.
— Ты не хочешь понимать меня. Может, это и есть наша главная беда — неспособность понять точку зрения другого.
— Но ведь когда-то мы понимали друг друга, Пол.
— А потом перестали понимать. Работа стала для тебя важнее, чем мы.
— Ты несправедлив, — горячо возразила Руфь. — Я не могла не пойти работать.
— А после гибели Джози ты и вовсе отдалилась. Не думаю, что мы когда-либо сумеем преодолеть эту пропасть.
— Не говори так, Пол, — взмолилась она. — Прошу тебя.
— Сколько ты отсутствовала? Почти месяц, да? И все это время мне было хорошо с Уиллом, без тебя. Ты не представляешь, как хорошо не чувствовать, что тебя постоянно отталкивает человек, ближе которого у тебя никого нет.
— Я изменилась. За время командировки у меня на многое открылись глаза.
Он покачал головой:
— Я тоже изменился. Когда-то я любил тебя. Может быть, и сейчас люблю. Но каждый раз, когда я думаю о нас, я вижу только, как ты отталкиваешь меня, держишь на расстоянии вытянутой руки.
— Ты прав. Теперь я и сама это понимаю. Раньше не понимала. О Пол… — Она расплакалась. — Не уходи. Прошу.
— Теперь у нас разные приоритеты, — тихо сказал он.
Руфь отерла глаза:
— Ты нашел другую женщину?
— Руфь… — Он накрыл ее ладонь своею. — У меня никого нет.
— Тогда почему ты хочешь уйти?
— Мне необходимо говорить о Джози, — отчеканил он.
Она вздрогнула:
— Я не могу, Пол. Скоро, может, смогу, но пока — нет.
— Поэтому я и должен уйти.
— Должен?
— О Руфь. — Он тряхнул головой. — Возможно, это я виноват, что ты стала такой.
— Такой, что ты не хочешь…
— Такой жесткой и холодной, что без лопаты докопаться до человека в тебе просто невозможно. — Пол поднялся. — Дело в том… — Он помедлил. — Дело в том, что без тебя мне гораздо уютнее. Одному мне легче и спокойнее.
Руфь в изумлении смотрела на мужа.
— Ты говоришь страшные вещи.
По ее щекам вновь заструились слезы. Какое-то мгновение она была готова броситься к нему в объятия, умоляя изменить свое решение. Но потом она вспомнила, как он смотрел на нее, когда она стояла перед ним нагая.
— Если собрался, уходи, пока нет Уилла, — сказала она.
Глава пятая
Он ушел, пока Уилл был в школе. Сумки с вещами уже стояли в машине. Сидя за рулем, Пол открыл бардачок, где держал фотографию Руфи. Щурясь на солнце, она смотрела в объектив и хохотала. А глаза у нее ясные и серые, как у Джози. Каждый раз, глядя на нее, он вновь видел свою дочь. Боже, как же они похожи!
И вдруг Пол расплакался. Взрослый мужчина сидит в машине и плачет. Что подумают люди? А какая разница? Он отер слезы и обвел взглядом унылое бетонное пространство подземного гаража. Если бы Руфь сейчас спустилась, если бы вышла из лифта, подошла к нему и попросила остаться, он бы остался. Пол включил зажигание, надавил на газ и стремительно выехал на улицу. В другом районе города его ждала другая квартира.
После нескольких недель в казенной лондонской квартире Руфь возвращалась домой, радостно предвкушая, как вновь окажется среди знакомых вещей, как будет сидеть в любимом кресле, брать книжки с полок, готовить в собственной кухне. Вместо этого она теперь бесцельно бродила по большой квартире. Глаза слипаются, в голове туман — последствия долгого перелета и смены часовых поясов.
Она примостилась на широком подоконнике и невидящим взглядом уставилась на улицу. В сознании пульсировала одна-единственная мысль: Пол ушел. Со временем, возможно, эта рана зарубцуется, но сейчас боль утраты была нестерпимой.
Спустя час или два она услышала, как в замке поворачивается ключ Уилла.
— Мама! — радостно воскликнул мальчик. — Ты вернулась.
— А ты думал, я останусь там навсегда?
— Нет, конечно.
Руфь крепко обняла сына, а когда наконец отстранилась и взглянула на него попристальней, встревожилась. За несколько недель ее отсутствия Уилл изменился. Вид у него был больной, изможденный.