— Руфь…
— Я могу ночевать у Стайнов.
— В этом нет необходимости, если только ты сама этого не хочешь.
— Разумеется, не хочу.
— Когда мне прийти?
— Сегодня четверг. В следующий вторник сможешь?
Пол полистал страницы ежедневника.
— Вполне. Да, Руфь… Ты… У тебя кто-нибудь есть?
— Ты потерял всякое право задавать подобные вопросы. — Своим ледяным тоном она, наверно, и кипяток могла бы заморозить.
— Значит, есть, — сделал вывод он.
— А тебе какое до этого дело?
— Я все еще твой муж. Ты — мать моего сына. Вы оба мне небезразличны.
— И тем не менее ты ушел. А у тебя есть кто-нибудь?
— Да так, встречаюсь иногда с одной, если тебе интересно это знать, — солгал он. — Ничего серьезного.
— Надеюсь, ты придешь без нее.
— Я же не полный кретин.
— Я тебя таковым никогда не считала, — тихо, почти шепотом сказала она.
Во вторник вечером Руфь, к своему удивлению, обнаружила, что дольше обычного прихорашивается перед зеркалом, да еще откупорила бутылку дорогого вина.
— Уилл рано лег, — сказала она Полу, когда тот пришел. — Пожалуй, не стоит его будить. — Она подала ему бокал вина.
— Я беседовал с Гирином, — сообщил Пол. — Врачи довольны результатами лечения.
— Это радует.
Они сидели молча, пока Руфь, чтобы хоть как-то заполнить паузу в разговоре, не поинтересовалась:
— Ты в ближайшее время не собираешься в Суитхарбор?
— Может, съезжу в эти выходные. А что?
— Звонила женщина из агентства. Говорит, вроде бы в доме кто-то был.
— Ну, если уж она не уследила, я тут вряд ли что смогу сделать.
— Она просит, чтобы мы проверили, не украдено ли что.
Сколько раз вот так же они сидели вдвоем вечерами, подумала Руфь. А теперь она вынуждена искать темы для разговора с собственным мужем.
— Пожалуй, пойду спать.
Она неловко поднялась и задумалась, не поцеловать ли на прощание Пола. Какая нелепая ситуация: они прожили вместе почти двадцать лет, а она теперь не знает, как себя с ним вести. В итоге Руфь просто улыбнулась мужу и вышла.
Пол включил телевизор, пощелкал по каналам и остановился на фильме «Инспектор Морс», на той серии, которую он уже видел раза четыре. К концу фильма он задремал и вдруг услышал голос сына:
— Папа…
Мальчик стоял в дверях гостиной. Блестящий белый череп, заострившиеся черты.
— Привет, сынок. — Пол постарался скрыть удивление: Руфь не предупредила его о том, что у Уилла выпали волосы.
Уилл опустился на диван рядом с отцом.
— Что смотришь?
— Английский детектив. Видел когда-нибудь?
— Пару раз.
— А что ты вообще смотришь?
— «Саут-Парк», «Секретные материалы». Передачи про природу. На днях про китов показывали.
— Да, я видел. Хорошая у тебя стрижка.
— Спасибо, что сразу не разохался.
— Слушай, а откуда у тебя бриллиант в ухе?
— Фальшивый, — сказал Уилл. — Мы с мамой пошли и прокололи. Я думал, мне года два придется ее уговаривать, а она сразу разрешила. Ну и как я тебе?
— Здорово.
— Мне и шапку купили, но все равно видно, что я лысый.
— Должен сказать, в первый момент твой вид ошеломляет. Мне даже на мгновение показалось, что я смотрю «Коджака», а не «Инспектора Морса».
— Слушай, пап, а кроме Коджака, есть еще какие-нибудь лысые знаменитости?
— Должны быть. Дай-ка вспомнить. Шекспир подойдет?
— Он не в счет. У него вокруг плеши волосы были.
Они оба расхохотались. Пол положил руку на спинку дивана, Уилл придвинулся к отцу, взял пульт и переключил программу.
— «Непрощеный» с Клинтом Иствудом. Видел?
— Конечно. Один из тех фильмов, в которых никчемные слагаемые неожиданным образом дают превосходное целое.
— Да ну тебя. Давай лучше просто посмотрим кино.
Они сидели вдвоем. Плечом к плечу. Отец и сын.
В начале мая Уилл вернулся в больницу на последний курс химиотерапии. Руфь с сыном по привычке заглянули в палату Мишель. На ее кровати лежал другой ребенок.
— Надеюсь, она не… нет… не может быть. — Уилл схватил мать за руку.
Руфь отыскала медсестру и спросила, где Мишель. Ответа не требовалось — они все поняли по выражению ее лица. Уилл начал всхлипывать, его хрупкие плечи затряслись.
— Нет, только не это, — сквозь слезы проговорил он. — Нет… пожалуйста. За что?
— Уилл… — Руфь положила ладонь ему на плечо. Сказать ей было нечего. — Когда? — тихо спросила она медсестру.
— Два дня назад. Отошла мирно, спокойно.