— Не хочешь зайти в «Донз донатс»? — предложила Руфь.
— Пошли.
Руфь принесла на столик у окна две чашки кофе и пончик.
— Жуй. Яблоко с корицей. Джози очень любила такие.
— Нет, мам, — возразил Уилл, — ей нравились другие.
— Нет, эти.
— Может, она их любила, когда ей было четырнадцать. А потом она полюбила шоколадные.
— Разве? — Руфь нахмурилась. — Ты ничего не путаешь?
Уилл едва заметно улыбнулся и протер запотевшее окно.
Через улицу и по карнизам домов были натянуты гирлянды, по краям тротуаров громоздились сугробы, из украшенных мишурой витрин улыбались пластмассовые Санта-Клаусы. В большом городе все это смотрелось бы убого, но здесь Руфь ничего другого не могла себе представить.
Когда они допили кофе, Уилл отправился в гостиницу, а Руфь зашла в магазин. Выбирая подарочную бумагу, она услышала, что кто-то к ней обращается.
— Миссис Хекст… Труди! — воскликнула Руфь. — Как ваши дела?
— Замечательно. — Гертруда Хекст внимательно изучала ее своими светлыми глазами. — А вы как, Руфь?
— Нормально, — кивнула она.
— Я так рада, что вы приехали сюда на Рождество. Дом Картеров опять ожил. Это просто здорово.
— Вообще-то, мы остановились в «Кэбот инн». Уилл очень хотел приехать, а я пока еще не готова войти в наш дом.
— Интересный компромисс. — На круглом лице Гертруды вдруг отразилась тревога. — Я слышала, Уильям не совсем здоров.
— Он серьезно болен. — Руфь попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась. — И очень счастлив, что мы привезли его сюда.
— Но ведь Рождество надо встречать дома. — Гертруда схватила Руфь за руку. — У меня идея. Приходите к нам на рождественский ужин?
Руфь покачала головой:
— Спасибо, но мы не можем обременять вас. И…
«К тому же мы вас едва знаем», — хотела добавить она, хотя они были знакомы всю жизнь.
— Чем больше народу, тем веселее. Так, кажется, говорят? Особенно на Рождество. Нам будет очень приятно.
Руфь вспомнила слова Джози: «Для тебя все местные жители — музейные экспонаты».
— Хорошо, — неожиданно согласилась она. — Спасибо, Труди. Я очень тронута.
Переходя дорогу, она размышляла об этом городке, который всегда играл такую важную роль в ее жизни. Руфь почти ничего не знала о живущих здесь людях. Да, она знакома с ними. Встречая кого-нибудь на улице, останавливается и болтает о том о сем. Покупает у них омаров и малину, увозит от них домой в город банки с домашними консервами. Но кто они, чем дышат, кто их предки, она понятия не имеет. Дачникам нет дела до местных жителей.
На Рождество они отправились к Хекстам. Дороги были завалены снегом, небо серое, деревья окутаны туманом. Они остановились у калитки перед большим, давно не подновлявшимся домом. Залаяли собаки. На снег упала полоса яркого желтого света, и они увидели в дверном проеме фигуру Дитера Хекста.
— С Рождеством вас! — радушно поприветствовал он гостей. Когда Руфь поднялась на крыльцо, он двумя руками взял ее ладонь. — Добро пожаловать.
— Спасибо за то, что вы нас пригласили.
— Мы вам очень рады. Труди просто счастлива.
Руфь прошла в тесную прихожую и оттуда услышала, как Дитер приветствует Пола с Уиллом. Она повесила пальто и пошла навстречу Гертруде, встречавшей гостей в цветастой шали на плечах. Просторная, отделанная деревом гостиная занимала весь первый этаж дома. Резные потолочные балки были выкрашены в зеленый и красный цвета. Одну стену целиком занимали книжные полки. На них стояли большой бумажный лебедь, расписанные вручную тарелки и вырезанные из дерева ангелочки. И куда ни кинь взгляд — свечи, свечи, свечи, десятки свеч. В простенке — елка, украшенная только маленькими свечками. В окно виднелся оголившийся сад, за ним голубело в свете зимнего дня заснеженное болото.
На диванах по обе стороны от пылающей печи сидели незнакомые ей люди: старушка, мужчина в скандинавском свитере, женщина, такая же круглолицая, как Труди. В комнате пахло горящим деревом, жарившимся мясом, вином, пряностями и воском.
— Какая красота! — тихо воскликнула Руфь. — Какое чудо!
Словно во сне увидела она исхудалое лицо Уилла, черты которого в свете свечей выглядели более плавными, увидела, как Пол здоровается с собравшимися.
— Потрясающе, — сказал он. — Всех вас с Рождеством.
Гостей представили друг другу. Они познакомились с матерью Дитера, сестрой Труди и ее мужем. По кругу пошли кружки с горячим пряным глинтвейном. Руфь проследовала за Труди на кухню — просторную и теплую, уставленную мебелью из некрашеной полированной сосны. На большом столе громоздились тарелки и кувшины, блюдо с сырами, кексы с изюмом и орехами, облитые шоколадом анисовые печенья-звездочки.