— Почему же она… — Руфь расплакалась. — Хоть бы раз позвонила… Неужели она так сильно нас ненавидит?
— Я тоже этого не понимала… пока она не рассказала про отчима.
— Джози — моя дочь, — мягко проговорила Руфь. — Прошу вас, Анни, скажите, где она.
— Она доверяет мне. Я просто не могу предать ее.
— Тогда передайте ей, что она нужна Уиллу.
— Даже этого я не могу. Она опять уехала. Рано или поздно она объявится, но когда, я не знаю.
Руфь снова впала в отчаяние. Быть почти у цели и опять остаться ни с чем… Она закрыла лицо руками.
Телефон зазвонил, когда он смотрел по телевизору какую-то чушь. На самом деле не смотрел, а просто бездумно таращился на картинки, чтобы отвлечься от обескровленного лица сына. Он снял трубку и, услышав голос Руфи, убрал звук.
— Руфь, ты нашла то, что искала?
— Почти.
— Может, расскажешь?
— Пол, это касается Джози. Она жива.
— Руфь…
Он жалел, что его нет рядом с ней, что он не может обнять ее и объяснить, что чудес на свете не бывает. Утонувшие дочери не воскресают из мертвых.
— Ты мне не веришь?
— Где она? — осторожно спросил он.
— Думаю, — неторопливо промолвила Руфь, — она хочет, чтобы я нашла ее.
— Я волнуюсь за тебя.
— Спасибо, что вспоминаешь обо мне.
— Ты даже не представляешь, как часто. — Положив трубку, он признался себе: я снова в нее влюблен.
За ту неделю, что она не видела сына, Уилл еще больше ослабел. Он был оживлен, тяжело передвигаясь по дому, дабы удостовериться, что за время его отсутствия здесь ничего не переменилось. Но лицо у него все равно было бледным и распухшим от лекарств, под глазами лежали серые тени.
— Как хорошо, что я снова здесь, — повторял мальчик.
— Я приготовила тебе комнату на первом этаже.
— Но я хочу жить в своей комнате.
— Тебе будет удобнее внизу, ты сможешь выходить на крыльцо.
— Но я… — Уилл хотел еще что-то сказать в знак протеста, но потом увидел лицо матери и произнес через силу: — Спасибо, мама.
Вдвоем они дошли по коридору до кухни.
— Откуда это? — с удивлением спросил мальчик, увидев портрет Джози.
— Подарили.
— А ты изменилась, мам. Год назад ты даже говорить не могла о Джози, а теперь вот повесила ее портрет.
— Я ошибалась, думая, что так легче будет побороть скорбь, — сказала Руфь. — И наконец это поняла.
Уилл присел на краешек стола.
— Как здорово, что я снова могу спать в нормальной постели. Эти больничные люльки с боковинами меня достали. — Он выпрямился. — Не возражаешь, если я схожу к морю?
— Только не переутомляйся.
С крыльца она наблюдала, как мальчик медленно, с усилием передвигая ноги, шагает по лугу к каменистой полоске берега.
— Туман опускается, — заметил Уилл, глядя в темноту.
— Значит, вечер будет холодный, — сделал вывод Пол.
— А мне нравится, как он обволакивает дом. Словно одеялом укутывает.
— Может, затопим камин?
— Отличная идея. На крыльце есть дрова.
Пол взял с очага большую корзину с двумя ручками, и они вдвоем наполнили ее поленьями.
Даже такой труд, как перекладывание дров, был Уиллу не по силам. Он изнемогал. Когда огонь запылал, мальчик сел перед очагом и поднес руки к пламени. Они казались почти бесплотными. Впервые с момента рецидива болезни Пол по-настоящему испугался.
— Может, сыграем в «Скрэббл»? — предложил он.
— Давай.
Они сели за игру, но Уилл не мог сосредоточиться. Его взгляд потускнел, глаза глубоко ввалились.
Когда Уилл пошел спать, Пол сел напротив жены, любуясь игрой огненных бликов в ее волосах.
— Ты выглядишь восхитительно, — сказал он.
— Я? Ну да, разумеется.
Он взял ее за руку:
— Ты все еще носишь обручальное кольцо.
— Ну, я же пока еще замужем.
Он обнял ее за плечи и почувствовал, что она прижалась к нему. Зазвонил телефон. Руфь встрепенулась, высвободилась из объятий мужа и судорожно схватила трубку.
Это была Анни Лефо.
— Сегодня утром позвонила Дженни… Джозефина, — сообщила она натянутым голосом. — Я сказала ей, что ее брат болен. Она очень расстроилась. Расплакалась в трубку.
— Она сказала, где находится?
— Нет. Она звонила из автомата. Я сказала ей, что Уиллу нужна пересадка костного мозга, что это его последний шанс.
— Вы передали ей, что я люблю ее?
— Она знает это, Руфь. Обещала связаться с вами.
— И все?
— Да, это все.