— А что вы подумали, когда она появилась снова? — холодно спросил Пол.
— Я… даже не знаю. Я так обрадовалась, что опять вижу ее. — Анни поправила гребешки в волосах. — Я поступила… просто ужасно.
— Да, вы поступили плохо, — проронила Руфь.
— И Джози тоже, — заявил Уилл.
Ну хоть бы раз позвонила, вновь и вновь думала Руфь. И возможно, у нас все сложилось бы по-другому.
Вечером они разожгли огонь в камине и сели играть в криббидж картами с инкрустацией из слоновой кости, которые достались Руфь в наследство от бабушки. Уилл был рассеян.
Руфь накрыла руку сына и сказала тихо:
— Она приедет.
— Скорей бы уж, — пробурчал Уилл. — Что-то я устал.
— Иди, сынок, ложись.
— Я приду подоткнуть тебе одеяло, — добавила Руфь. Детский ритуал действовал на Уилла успокаивающе.
— Через десять минут, — сказал он.
Руфь пришла, поцеловала сына, пожелала ему спокойной ночи. На пороге мальчик окликнул ее.
— Мам!
— Что, родной?
— Ты сердишься на Джози? За то, что она скрывалась.
Что ему ответить?
— Я… не знаю.
— А я очень сержусь.
— Давай лучше думать о будущем.
— Когда она появится, разбуди меня.
— Обязательно.
— Даже если она приедет поздно ночью?
— Обещаю. Договорились?
— Договорились. — Он улыбнулся ей изможденной улыбкой, к которой она уже начала привыкать, и протянул к ней руки. — Обними меня, мам.
— Сколько угодно.
Едва сдерживая слезы, она вернулась к сыну и обняла его. Ей казалось, что косточки у него хрупкие, как соломка, что они переломятся, если обнять покрепче.
Уилл, словно щенок, уткнулся ей в плечо почти голой головой.
— Я люблю тебя, мама.
— И я тебя люблю, Уильям. Всем сердцем.
В голове вновь зазвучал голос Джози: «И будешь любить, что бы я ни совершила?»
Будет ли? Сможет ли?
Перед сном Руфь вышла на балкон. На летнем фиолетовом небе серебрилась луна; ее неясное отражение колыхалось на черной глади далеко за заливом.
Джози придет.
Придет. Ради Уилла.
Глава одиннадцатая
Опустившийся за ночь туман клубами стелился над лугом. В доме было сыро. Уилл все утро бродил из комнаты в комнату, словно надеялся, что таким образом заставит сестру материализоваться за кухонным столом или на диване в гостиной.
— Как ты думаешь, когда она придет? — спросил он, вглядываясь в туман из окна.
— Скоро. — Руфь осторожно обняла сына. На его шее и руках лиловели синяки.
— Но когда? Что значит скоро?
Шли часы, но Джозефина не появлялась.
Около полудня позвонила Кармела Стайн.
— Какой отвратительный день, — посетовала она. — Может, придете с Уиллом к нам на обед?
— Сейчас спрошу у него.
Уилл был на крыльце. В туманной сырости его волосы и одежда отливали перламутром.
— Не хочешь навестить Стайнов?
— Нам нельзя уходить из дома, — возразил мальчик. — Вдруг она придет, а нас нет.
— Но…
Уилл обратил к ней свое лицо. Взгляд у него был как у затравленного зверька.
Руфь вернулась к телефону.
— Сегодня не получится, — солгала она. — Может, как-нибудь в другой раз.
Руфь приготовила бутерброды, но Уилл к ним почти не притронулся. Секунды и минуты медленно перерастали в часы.
Ближе к вечеру Руфь зашла к Уиллу. Он лежал в своей комнате.
— Пойду к Коттонам, — сказала она. — Я купила Мариетте конфеты с арахисовой пастой. Джози часто ее угощала.
— Ты раньше этого не делала.
— И наверно, зря, — ответила Руфь. — Может, прогуляешься со мной?
— Мариетта будет рада.
— Пойдем, Уилл. Ненадолго.
Пол на краю леса рубил на дрова поваленную ветром молодую березку. Увидев жену и сына, он прекратил работу и отер потный лоб. Его лицо раскраснелось.
— Уже к зиме готовишься, да, папа? — Уилл наградил отца изможденной улыбкой.
— Чем раньше, тем лучше, — отозвался Пол.
— Мы идем в гости к Коттонам, — доложила Руфь.
— Мам, может, я останусь. А то вдруг кто-нибудь позвонит.
— У меня телефон с собой, — ласково сказал Пол сыну. — Садись, поговори со мной. Звонок мы услышим.
Дом Коттонов стоял на берегу той же бухты, что и Дом Картеров, но чуть ниже. И выкрашен он был так же, как сарай Руфи, в красный цвет, только окна и двери были белыми.