Наемник опустил глаза на лежащую перед ним газету восемнадцатилетней давности. Бумага слегка пожелтела и хранила вязкий запах пыли, но ради дела, ради ЕГО цели можно и потерпеть. Мужчина пробежал взглядом по черно-белым фотографиям. Дом, пострадавший от пожара и предавший огню крышу и часть западной стены, снимки погибших людей… Гилвер зацепился за знакомое имя в тексте — Жасмин Вествуд. Кажется, именно так звали мачеху Талии.
***
«… Ужасная трагедия потрясла весь город. Двадцать восьмого сентября между полуночью и часом ночи загорелся дом по адресу … , звонок поступил от соседей. Когда бригада пожарных приехала на место возгорания, огонь успел распространиться по всему дому и перекинуться на соседние здания.
Пожарные несколько часов боролись со стихией, но огонь упрямо не хотел отдавать им своих жертв. И когда спасатели смогли пробраться в дом, было уже поздно — владелец коттеджа, мистер Адам Вествуд, его годовалый сын и пожилая мать были найдены мертвыми на втором этаже здания, его супруга, миссис Жасмин Вествуд, спаслась, спрятавшись в шкаф от бушующего пламени, и ее в тяжелом состоянии доставили в Центральный госпиталь. Практически все тело женщины покрывали ожоги второй и третьей степеней. Единственный, кто уцелел в этом огненном кошмаре, пятилетняя дочь мистера Вествуда. Девочка абсолютно не пострадала, только была очень напугана. Причину пожара установить не удалось, по мнению охранников правопорядка и пожарных служб, очагом возгорания послужила неисправная проводка…»
***
Гилвер провел кончиком указательного пальца по фото, изображающим испуганную девчушку, сидящую на руках у работника службы опеки. Перемазанное сажей заплаканное личико, всклоченные волосы, руки сжимают обугленного плюшевого медведя. Печальная ситуация, такой удар по психике ребенка. Мужчина перевел взгляд на другой снимок, где маленькая Талия, уже умытая и причесанная сидела на стульчике перед психологом. На худеньком плече — странные спиралевидные узоры. Брови наемника слегка приподнялись. Они появились у нее еще тогда? Интересно… в голове Гилвера что-то предупреждающе щелкнуло. Если ей тогда было пять, то сейчас… двадцать три?! Мужчина еще раз проверил дату выпуска газеты. Точно, девушке сейчас двадцать три года. А выглядит она гораздо, гораздо младше… Наемник поморщился, вспомнив наглую улыбочку полицейского, когда он назвался отцом Талии. А коп знал ее истинный возраст. Знал, кто она и что задумала. Гилвер помассировал прохладными пальцами виски, голова гудела от обилия мыслей. Какая связь между этой девочкой, его братом, Гейлавер и полицейским? Все они связаны незримой нитью, словно персонажи одного спектакля. У каждого из них своя роль. Но сейчас еще очень трудно определить амплуа этих актеров. Мужчина еще раз перечитал текст. Неисправная проводка? Максим же говорил, что женщина сама подожгла Талию… но эта версия абсурдна даже для такой бульварной газетенки. Гилвер осторожно, стараясь не шуметь лишний раз, поднялся на ноги. Одернув пиджак и поправив бинты на лице, он стремительно направился к выходу. Его вопросы нуждаются в ответах, которые точно может дать ему мистер Девере. А если же экзорцист не пожелает делиться сведениями… губы наемника тронула жестокая улыбка. Тогда он поможет ему передумать.
***
Напольные антикварные часы торжественно пробили девять часов, огласив кабинет громким переливчатым звоном. Девушка в строгом офисном костюме темно-синего цвета поставила поднос на стол и замерла в ожидании дальнейших приказаний. Свет лампы играл на ее волосах, выкрашенных в темно-фиолетовый цвет, длинная челка прикрывала половину ее лица. Задумчиво постучав тонкими косточками пальцев, покрытых серебристой краской, она подняла дымчато-голубой глаз на Дитриха.
— Свободна, — коротко бросил мужчина. Скаллэ с достоинством поклонилась и встряхнула головой. Крашеные локоны слегка подпрыгнули, обнажив темный провал глазницы и выбеленную кость скулы. Как только за прислужницей закрылась дверь, Дитрих налил себе кофе в чашку из дорогого фарфора. Добавив сливок и дольку лимона, демон пригубил напиток и прикрыл глаза, слушая тишину, разбавляемую тиканьем часов. Сделав еще глоток, скаллэ одной рукой взял поднос и вместе со всей посудой швырнул его в стену. Кофейник, сахарница и сливочник лопнули с оглушительным звоном, разбрызгивая цветные осколки и все свое содержимое. От удара на панели из красного дерева осталась внушительная трещина, но Дитрих не пожелал этого заметить. Подумать только, Виктор и Марлен… мертвы! Мужчина рывком поднялся на ноги и принялся мерить шагами кабинет. Осколки фарфора печально хрустели под его пятой.
Скаллэ не относятся ни к одному из чинов, их даже нельзя назвать полноценными демонами. Нелюди, места которым не нашлось ни на небе, ни в аду. Соглядатаев и шпионов лучше них просто не найти. Не живые и не мертвые, отвергнутые Богом и Дьяволом. Их сердца не бьются, кровь не бежит по жилам скаллэ, они не дышат, ибо нет нужды в этом костям. Живые скелеты — вот кто они. С возрастом и временем учатся принимать человеческий облик, а до той поры — подчиняются воле Старших, четырем старейшим скаллэ, каждый из которых командует своим легионом. Два Отца и Две Матери, Дитрих, Виктор, Марлен и Клео. И вот, двоих из них уже нет…
Что же могло заставить демона-карателя убить пару Старших? Его горько-сладкий запах, пронизанный тонкими нитями фруктовых духов с ноткой жасмина, ясно чувствовался на месте гибели Виктора и Марлен. Императора никогда не интересовал их орден, да и Ашмедай не захочет жертвовать своим рыцарей, значит, убийца останется безнаказанным… и рано или поздно явится за Дитрихом. И Клео. При мысли о ней Старший до боли сжал зубы, а перед глазами, дразня, калейдоскопом пронеслись события того злополучного дня, когда он познакомил свою любимую девушку с Эрвином, коего мнил своим другом. Ленивая ухмылка носящего пятый чин, хищный блеск в золотисто-зеленых глазах, бархатистые нотки в голосе в ответ на нежную, манящую улыбку Клео… зарычав, Дитрих с яростью пнул низенький журнальный столик, заставив предмет мебели трагично заскрипеть и несколько раз перевернуться в воздухе, рухнуть на то, что недавно было сервизом.
— Ого-го ты разошелся, — нагло хохотнул Михаэль, стоя на пороге кабинета. Он закурил, с упоением затянулся и стряхнул пепел прямо на ковер. — Это на тебя так смерть сушеной воблы и блондинчика-пидорка подействовала?
Скаллэ презрительно скривил губы. Только этого ублюдка сейчас не хватало! Дитрих отбросил упавшие ему на лицо черные как вороново крыло волосы и скрестил руки на груди.
— Чем обязан? — процедил он. Будучи высоким, почти семь футов, Старший возвышался над Фриндесвайд-младшим как скала. Мускулистый, со жгучими черными глазами и орлиным носом, Дитрих считался грезой любой… пока Клео не доказала обратное, предпочтя ему этого желтоглазого мальчишку.
— Да вот, узнал, что у вас горе, — ехидно пропел лжец. — Пришел выразить соболезнования. Заодно узнать, как дела у моего котеночка.
— Мы не общаемся больше пяти лет, а ты все продолжаешь давать мне ласковые прозвища! Как это мило, — скаллэ прижал руки к груди и хрипло засмеялся, когда Михаэль поперхнулся табачным дымом и закашлялся. Демон поднял на веселящегося Дитриха вспыхнувшие алым глаза.
— Я пришел к Клео. Где она? Я не видел ее почти неделю. Опять ты ее от меня прячешь?
— Похоже, она и сама с этим прекрасно справляется, — Дитрих и сам давно не видел эту зеленоглазую стерву. В груди скаллэ шевельнулось нехорошее предчувствие, разбуженное последними событиями, но на породистом лице не дрогнул ни один мускул. — Понятия не имею где ее носит.