— Я так понимаю, ты за ответом? — Гейл молча кивнула. — Позволь спросить, с чего это демон решил меня нанять? Это что, какие то штучки Мундуса?
— Нет, я действую сугубо в своих интересах, — Фриндесвайд поставила на стол темно – серый кейс. — Так ты согласен?
— Знаешь, детка, — охотник скрестил руки на груди, — как то все это… не вызывает доверия. Откуда мне знать, что не банальный развод, м? Вдруг за всем этим стоит какой-нибудь засранец, жаждущий моей крови, а ты просто приманка со смазливым личиком и ворохом приятно шуршащих бумажек?
— Мне на Библии поклясться?
— О нет, — хохотнул Данте, — демон, положивший руку на Священное Писание… знаешь, это как то слишком!
Веселенькая ситуация складывается! Его нанимает демон, один из тех, кого он привык уничтожать ради спокойной жизни людей. На первый взгляд дамочка кажется вполне миролюбивой, но кто знает, что может прийти ей в голову, когда Данте повернется к ней спиной. Блондина раздирали сомнения. С одной стороны — весьма интригующее дельце и оплата в твердой валюте, а с другой… Взгляд наемника скользнул по бесстрастному лицу женщины.
— Эх… ну почему я такой продажный? — посетовал Данте, сияя ослепительной улыбкой. Заказчица довольно хмыкнула, — согласен… хоть и знаю, что точно пожалею об этом. Как тебя зовут то?
Гейл не успела ответить. В напряженном затишье вечера раздался пронзительный девичий крик. Данте, оттолкнув демоницу, бросился к двери. Распахнув ее ударом ноги, он вскочил на улицу. В тускло–золотистом пятне фонарного света лежало бесчувственное тело. Голова была практически отделена от туловища, длинные волосы, разметавшиеся по холодному камню брусчатки, слиплись и потемнели от крови. Зеленовато–карие глаза слепо взирали на склонившегося над трупом сына Спарды. Рот застыл в немом крике.
— Werwolf³, — Гейлавер неслышно подошла к Данте и закрыла глаза мертвой девушки. — Hat du diesen Geruch zu hören?⁴ Запах мокрой псины.
Тошнотворный душный смрад мокрой собачьей шерсти действительно пробивался сквозь солоноватый аромат крови несчастной девушки.
— И всего в нескольких шагах от конторы! — Данте выразительно щелкнул затвором Айвори. — Кто то явно нарывается.
— Наверное, именно поэтому он так быстро прикончил ее, — Фриндесвайд бросила внимательный взгляд на луну, выглядывающую из–за муаровых облаков. — На сколько я знаю, оборотни любят «поиграть» со своей жертвой. А тут он даже не пошвырял ее толком.
Душераздирающий вой, полный муки, отчаяния и страха, взлетел к бездонной черноте ночного неба. Данте и Гейл вскинули головы — на крыше соседнего дома на фоне огромной полной луны высился исполинский силуэт человека–волка. Глаза зверя горели жаждой крови. Зарычав, оборотень одним прыжком переместился на карниз соседнего здания и скрылся.
— Собираешься убить волка? — в голосе Гейл звучит ирония. — Да еще и бесплатно…
— Это дело принципа, детка, — блондин развел руками и повернулся к ней. — Не позволю каким то там шавкам убивать буквально у меня на пороге.
— Ты вообще имеешь какое-нибудь представление о вервольвах? — женщина достала из внутреннего кармана кинжал. Серебристо–синее изогнутое лезвие хищно блеснуло. — Или у тебя всегда одна стратегия?
— А ты как думаешь? — хитро ухмыльнулся Данте и, взмахнув полами ярко–красного плаща, направился вслед сбежавшей нечисти. Слишком поздно сын Спарды вспомнил, что оставил Мятежника дома. Возвращаться за мечом под ехидным взглядом этой желтоглазой стервы совершенно не хотелось. Пальцы Данте погладили горячие рукояти Эбони и Айвори. Ничего, для этого коврика для блох достаточно будет и пистолетов.
***
Стук сердца эхом отдается в ушах. Оно бьется в грудной клетке, словно пойманный в капкан зверь, норовя пробить прутья ребер и вырваться на свободу. Лунный свет гипнотизирует, завораживает. От одного вида ночного светила кровь начинает буквально кипеть в жилах, по телу словно проходит электрический разряд, и хочется бежать, охотиться, убивать! Почувствовать на языке пряный вкус крови жертвы, услышать ее вопль. Они будут сопротивляться, но все будет тщетно. С хищником им не справиться.
Город ему не нравится. Слишком шумно. Трудно распознать голоса или звук шагов в непрерывном рычании автомобильных моторов, визге сирен и отвратительном грохоте музыки. Запах бензина и табачного дыма режет ноздри. Но зато здесь гораздо удобнее прятаться и выслеживать. Золотисто–янтарные глаза зверя настороженно осматривают пустынную улицу, оборотень жадно ведет носом, надеясь учуять в омуте городских миазм сладкий, пьянящий аромат жертвы. Из груди рвется рычание, в пасти скапливается горькая слюна. Вкус убитой им девушки, самой первой его добычи, почти растаял, а ему нужно еще! Он хочет еще крови! Черная шерсть на загривке стала дыбом, он ощутил зуд в лапах. Облизнув клыки, ликантроп сделал несколько шагов, когти глухо зацокали по металлической крыше. Пронзительно вереща, над головой пролетела сорока. Оборотень фыркнул и тряхнул лобастой головой. Жалкое создание…
Шаги… легкие, торопливые шаги, чуть слышное бормотание. Зверь пригнулся, навострил уши. Нет, не показалось. По тротуару спешно вышагивает человеческая особь. Он с шумом втянул воздух. Чистый свежий запах человека перебивает какая–то горько–сладкая вонь, приторная до отвращения. Эта жертва немного изящнее предыдущей, повыше. Оборотень довольно заурчал, тягучая слюна капает с изогнутых, будто ятаганы, клыков. Слабая, маленькая, беззащитная добыча. Разорвать… загрызть… убить!
С утробным торжествующим рыком ликантроп прыгнул вниз. Приземлившись в нескольких метрах от добычи, он встал на задние лапы и, запрокинув голову, завыл на луну. Человечек шарахнулся в сторону, запутался в собственных ногах и чуть не упал. Вблизи его запах начал буквально сводить зверя с ума. Этого он убьет медленно, как следует насладившись его страхом, страданиями и кровью! Никто ему не помешает!
Зверь бросился на свою жертву, распластав гибкое тело в прыжке. Он уже видел отражение своей оскаленной морды в расширенных от ужаса глазах добычи, но его когти лишь запоздало распороли воздух. Человек увернулся.
Сопротивляется?! Оборотень хрипло затявкал, оскалив пасть. Хвост возбужденно мечется из стороны в сторону, тягучие капли слюны падают на землю. Зверь приготовился к прыжку.
***
— Здесь тоже следы, — Гейл указала пальцем на кровавые отпечатки лап. — И клок шерсти. Наш волчонок торопится.
Данте не ответил. Оказывается, поиски вервольфа — дело довольно муторное. Они так могут до утра бегать. А песика лучше поймать до восхода солнца.
— Смотри–ка, а он у нас брюнет, — сухо рассмеялась женщина, снимая с ветки клочок пепельно–черной шерсти. — Линяет… рановато. У оборотней период линьки начинается в середине сентября…
— Ты всегда такая? — недовольно буркнул сын Спарды, поворачиваясь к демонице.
— Какая такая?
— Занудная! — выпалил охотник. — Бубнишь и бубнишь…
— Какая есть, — Гейлавер равнодушно пожала плечами. — Нет чтобы спасибо сказать за информацию…
— Спасибо! А теперь помолчи! Мужик вышел на охоту за волком!
— Der Mann ging auf die Jagd…⁵ — фыркнула Гейл. — Du erkennt, dass man sich im Kreis zu gehen? Es scheint, nein⁶.
— Раз уж я работаю на тебя, то будь добра, не говорить в моем присутствии на языках, которых я не понимаю, — обиженно заявил блондин.
— Так уж и быть… — она театрально вздохнула и закатила глаза. — О, достопочтенный охотник, а заметили ли вы, что мы проходим мимо этого дома уже третий раз?
— Ты на что намекаешь?!
— Совершенно не на что. Так, мысли вслух…
Раздался выстрел, а вслед за ним яростный полу визг полу рык. В руке Данте тускло сверкнула вороненая сталь Эбони.
— Похоже, мы близко…
***
Больно… плечо словно горит изнутри. Гнев и бешенство горячей лавой затопляют жалкие остатки рассудка. Разъяренно рыча, оборотень пытается дотянуться до человека, забившегося в узкую щель между домами, но не получается. Когти лишь исступленно царапают камень стены. Жертва слишком далеко, ему не пролезть… а рассвет близится. Сила луны ослабевает, но зверю уже нет дела ни до чего, кроме уходящей от него добычи! Нет! Человечек не уйдет! Он заплатит сполна за то, что посмел ранить его! Голодное нетерпеливое рычание сменяется на жалобно–яростный скулеж, жгучая боль растекается по всей лапе, перед глазами пляшут язычки пламени. Еще немного… совсем чуть–чуть, и ему удастся выковырять жертву из спасительных тисков бетонных стен. Ликантроп алчно облизнулся и дернулся вперед, не обращая внимания на очередную вспышку боли в раненом плече, его когти мазнули по руке жертвы. Брызнула кровь, добыча испуганно заверещала. Зверь ликующе взвыл.