— Ну, мы можем уже преступить? — Катон нетерпеливо поерзал на стуле. Теребя салфетку, мужчина переводил взгляд с Михаэля, курящего уже третью сигарету, на Кристофера, хранящего апатичное молчание. — У меня не так много времени! Сегодня может решиться судьба… и не только моя!
— Не путай судьбу с простым невезением, — Кристофер продолжил рассматривать салфетку и принялся складывать из нее что–то на манер оригами. Но никаких журавликов у него не получалось. Просто скомканная салфетка.
— Моя судьба… — Катон сжал кулаки, — я хозяин своей судьбы!
— Тогда почему ты пришел ко мне? — демон поднял на него карие глаза, спокойные и холодные.
— Я хочу быть уверен, что все пройдет гладко! — священный воин трясущимися руками схватил стакан и сделал большой глоток воды. — Я всю жизнь… всю жизнь отдал этому… я не могу позволить, чтобы сорок лет превратились в прах!
— Не смей повышать на меня голос, мальчишка, — они не кричал. Его голос был так же спокоен, но священник все равно почувствовал угрозу в его словах. — Я в три раза старше, чем все здесь собравшиеся смертные вместе взятые.
Михаэль манерно усмехнулся. Кристофер ему нравился своим поведением, но не более. Иметь с ним дело не хотел ни один демон.
— Тебе смешно, Фриндесвайд-младший? — мертвые глаза обратились на обманщика. — Я тоже могу посмеяться. Над тем как одна из Матерей скаллэ, которые раньше, до свержения Астерота были не более чем пылью под ногами тебе подобных, сейчас вертит тобой, как хочет.
— Неудивительно, что моя сестра от тебя убежала, — Михаэль закатил свои желто-зеленые глаза. Портить отношения с демоном на три чина выше тебя не лучшая идея, но это же Михаэль или Эрвин, самый большой распиздяй из касты обманщиков. Что в уме, то и на языке. — Ой, я сказал это вслух. Простите, пожалуйста.
— А когда Клео убежит от тебя? Когда найдет кого-то посильнее, чем носящий пятый чин, и уйдет к нему? — Кристофер прикрыл глаза. Мальчишка давно напрашивается на хорошую трепку, уже одним тем, что довел своих могильщиков до ожирения.
— Не думаешь, что мы забыли кое о чем. Или о ком, — Фриндесвайд перевел взгляд на притихшего Катона, не рискующего лезть в перепалку нечисти. Удивительно, он был так уверен в начале их делового разговора, но стоило узнать, что с ним разговаривает древний дух — вся его самоуверенность испарилась.
— Да. Прошу прощения, Катон, — носящий второй чин сцепил руки в замок под подбородком. — Ты искал с нами встречи. Поясни, зачем? И не засыпай бессмысленными восклицаниями — за такую долгую жизнь начинаешь невольно уставать от ваших людских штучек.
Мужчина судорожно сглотнул. Да как эта тварь смеет так с ним разговаривать?! В Средние века демоны боялись слова священнослужителя, а сейчас имеют наглость ставить им условия?!
— Мы бы и не ставили, если бы ваш брат не вел себя так, будто знает все лучше всех, — промурлыкала Клео, появившись за спиной священного воина. Катон вздрогнул и отшатнулся, задел локтем стакан. Тот опрокинулся, вода мгновенно залила стол. Девушка хихикнула и заняла свободный стул. Кристофер передвинулся ровно на то место, где вода, стекающая со стола на пол, не испортила его костюм.
— Ты можешь и не говорить, но милая дама показала тебе, что мысли от нас тоже не ускользают.
Катон втянул голову в плечи, исподлобья разглядывая Клео. Будь в его распоряжении такая красавица, столько дверей бы для него открылись… да и сам не отказал бы в себе в удовольствии… запоздало вспомнив, что она слышит его мысли, мужчина покрасней, заметив ехидную ухмылку Клео, когда вдруг ладонь Михаэля легла на его плечо.
Парень отрицательно покачал головой и улыбнулся. Как-то зло без искорки. Наверное, все затеянное было ошибкой. Знать будущее того не стоит! Не нужно было соглашаться на встречу.
— Уже уходите? — промурлыкала скаллэ, накручивая на палец каштановую прядь. Катон заметил на ее руках странные браслеты-серебро, точно повторяющие строение костей рук. Катон умаслено улыбнулся.
— Нет, — он очень старался, чтобы его голос не дрожал, но получалось плохо, — я готов заглянуть в будущее.
— Надо же, — глаза девушки вспыхнули изумрудно-зеленым, — сколько пафоса… прямо как гноя в чумном нарыве.
— Ничего не дается просто так. Если хочешь что-то получить, Катон, нужно что-то отдать. Равноценное, как ты понимаешь, — Кристофер меланхолично наблюдал, как свет играл на лужице воды на полу. Казалось, что этого демона завораживают какие-то странные, глупые и обыденные вещи.
— Что вам от меня нужно?! — голос воина сорвался на визг. — Душа?! Моя бессмертная душа?! — вот почему их так много… пришли пировать! Катон вскочил на ноги, уронив стул.
— Неплохо бы, — Михаэль потушил сигарету, — но вот досада… душа твоя уже заложена.
— Твоя душа — бесполезный кусок ржавого железа, который даже на камин для украшения не поставишь, — скаллэ прикрыла свои накрашенные блеском губки ладонью и звонко рассмеялась.
— Но… но всем демонам нужна душа… — пролепетал Катон.
— А я и не демон, — девушка подалась вперед и, расстегнув первые две пуговицы на рубашке мужчины, вытянула висящую у него на шее цепочку с крестиком. Глядя на него шальными русалочьими глазами, она прикоснулась губами к кресту. От близости Клео тело воина окатило жаром. Она же откинулась на спинку стула и снова рассмеялась. — Ох, видел бы ты свою рожу!
Кристофер заметно напрягся. Что-то разозлило его. На лбу выступили вены, пальцы сжались в кулаки. Глаза демона начали резко светлеть, превратившись из шоколадно–карих в практически белые. Но его нервозность пропала также неожиданно, как и появилась.
— Ты умрешь. Или будешь жить дальше. Год за годом. Но так или иначе… это твой последний разговор с демонами.
Мужчина побледнел и прижал ладонь к медленно краснеющему горлу. Клео и Михаэль переглянулись и улыбнулись друг другу.
— Вас ждут, — обронила скаллэ, встряхивая волосами. — Думаю, вы уже узнали все, что хотели.
— Как и меня, — носящий второй чин закрыл глаза и исчез, оставив своих собеседников.
***
Данте терпеть не мог церкви. Роскошь, роскошь, роскошь. Как будто без позолоченных абажуров и прочих ювелирных изыск Бог их не услышит. Эти бы деньги да в нужное русло… но нет, все сюда, все Богу, который должен любить людей, всех, причем одинаково, от самого последнего бомжа до новорожденного младенчика, без всей этой выпендрежистости! Мужчина вбежал по ступенькам, держа руки в карманах — пальцы сжимали рукояти Эбони и Айвори. Это для него не первый раз, когда в пылу драки он раздербанит на хрен собор. Блондин мысленно прикусил язык, коря себя за несдержанность в священном месте. Усмехнувшись собственному лицемерию, он толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Наемник нахмурился. Странно… с каких это пор церкви на ночь не запирают?
— Потому что только дурак будет воровать из дома Господня, — голос эхом отразился от арочных стен, ответил на вопрос полу демона.
— Гейл? — охотник взъерошил свои волосы. — Черт, детка, а ты что тут делаешь?
— Жду кое-кого. Честно сказать, не тебя, — женщина цокнула язычком и продолжила рассматривать алтарь с лежащее на нем библией в переплете, украшенной золотым и серебряным тиснением, драгоценными камнями.
— Мне позвонил какой-то тип, сказал, что Талия будет здесь, что она какой-то ключ, — Данте поморщился и вытащил из кармана пистолет. — Не знаешь, что он имел в виду?
— Что при личной встрече он огребет. Вот что он имел в виду.
— О, так вы знакомы? — походка сына Спарды была другой. Он… крался к ней. Мягким скользящим шагом приближался к Гейлавер, как охотник к жертве. Демонессу это не просто ужалило. Это взбесило карателя до боли, до вскипания крови в жилах. Когда она позволила наемнику уложить себя в постель, он не вел себя так. Для Данте тогда она была женщиной. А сейчас что? Пушечное мясо?!
Но воли демонеса своим чувствам она не дала. Слишком велик риск и искушение. Слишком рано. Но и слишком поздно.
— Так… ты знаешь, кто мне позвонил? — Данте подошел к ней и приобнял Фриндесвайд за плечи. На мгновение Гейл подалась к нему, но тут же стряхнула его руку.
— Мило… — прошипела демоница, круто разворачиваясь на каблуках. Подозрительно сузившиеся золотисто – зеленые глаза впились в тяжелые двери собора. В святилище ворвался нарастающий звук похожий на марш военных. Стук нескольких десятков ног по асфальту. Носящая пятый чин жадно втянула ноздрями воздух. — Данте, ты хоть раз в жизни убивал людей?