В последнем из глиттеров, в который пересел Даниель, лежал фантошлем. Даниель несколько десятков минут любовался эффектными развлекательными программами. За это время, как он догадался, глиттер производил маневры, имеющие целью выяснить, не висит ли кто-нибудь на хвосте. Видимо, начальство решило, что Даниель может знать, куда попадет, однако не должен догадываться о характере контрольных процедур. А посему – шлем на голову и отсоединение систем связи глиттера. Даниель подумал также, а действительно ли он окажется в подземельях Оготаи. Ведь с таким же успехом его могли направить на другую секретную базу, подбросив ложную информацию. Однако он не стал забивать себе этим голову. Важнее были причины запуска процедуры вызова.
Цветные изображения резко оборвались, перед глазами Даниеля заплясали ряды пятен. Он почувствовал, что глиттер тормозит.
«Ты находишься в комплексе Оготаи, – прозвучал в наушниках приятный женский голос. – Не снимай шлема без приказа. С этого момента до отмены на тебя распространяется первый уровень секретности».
Хоть он и был готов к такому обороту дела, но все же почувствовал сильное сердцебиение. Первый уровень секретности! Совершенно ясно – время отдыха окончилось.
Дисплеи шлема стали прозрачными. Даниель вышел из машины и осмотрелся. Он стоял в просторном зале, по центру бежал транспортный рельс, оканчивающийся платформой разводки. Второй конец рельса упирался в стену ангара, скорее всего – уходил в ворота шлюза. По обеим сторонам рельса размещалось несколько стоянок, сейчас пустых. Стены помещения фосфоресцировали светло-зеленым, так что никаких дополнительных источников освещения не требовалось. Конечно, все это могло быть просто камуфляжем, выполненным шлемом, о чем настойчиво напоминала Даниелю красная стрелка, появившаяся перед ним и однозначно указывавшая дальнейшее направление. Даниель смело двинулся прямо на фосфоресцирующую стену. Ничего страшного не случилось: он прошел сквозь стену и оказался в небольшой пустой комнате, потом прошел ещё сквозь несколько стен и даже потолков. Сказать, которые из них были настоящими, но замаскированными дверями, а которые всего лишь проекциями, он не смог бы, поэтому облегченно вздохнул, когда в наушниках раздался приказ:
«Сними шлем, осмотри свое жилище и жди дальнейших указаний. В твоем распоряжении полчаса».
Он стоял в маленькой, умело оборудованной комнатке. Одну стену покрывал темный сейчас экран. В углу располагалась кабинка туалета и душевая. Здесь же стояла узкая кровать, стул и маленький столик со встроенной системой Интернета. Рядом со сложенным конвертом постельным бельем лежала новая форма и магнитная идентификационная карта.
В принципе-то он не верил, что у Риттера что-нибудь получится. Конечно, хотел, но в то же время не верил. Поэтому, получив приказ немедленно явиться на базу, он подумал, что речь идет об очередном совещании. Однако полковник Паццалет молча указал на лежащий на столе шлем. Даниель знал, что это такое. Специальная аппаратура для виртуальной проекции с системами экранирования и глушения. Используемая исключительно на секретных совещаниях. Он взял шлем и перешел в соседнее помещение. В небольшом зале не было ни одного привычного прибора. В центре располагалось шесть кабинок из темного материала. Одна из них беззвучно отворилась, являя удобное чрево – полулежачее кресло, два экрана, несколько чиповых гнезд. Даниель понятия не имел, есть ли в соседних кабинках кто-нибудь. Он сел, переждал, пока спинка приспособится к его спине, и надел шлем. Почти тут же перед глазами загорелась надпись:
«Процедура изоляции начата. Совещание проводится на уровне высшей степени секретности. О его содержании можно беседовать исключительно с лицами, имеющими особый статус, код которого будет записан в твоем регистре».
Надпись погасла, и мгновение спустя он увидел виртуальное изображение зала совещаний, Форби и четырех неизвестных фантомов.
– Солдаты, – начал один из них, – сразу же хочу известить, что тридцать четыре часа назад мы получили первое и пока что последнее сообщение от полковника Риттера. Информационный жук был найден на расстоянии примерно двухсот километров от Черного форта. Его блоки памяти были в значительной мере дезорганизованы. Мы объясняем это тем, что автомату пришлось преодолеть серьезную систему защитных барьеров, которые коргарды устанавливают вокруг своих баз. Нам неизвестно, какие формы записи успел реализовать Риттер. Сейчас вы увидите то, что удалось выявить нашей лаборатории, – почти двухминутную запись изображения и тридцатисекундную звука. Оба ряда составлены из отрывков продолжительностью в несколько секунд каждый, которые мы старались расположить в разумной последовательности. Практически ни один фрагмент комментария не состыковывается с фрагментом изображения. Внимание, начинаем.
Изображение зала исчезло, а перед глазами Даниеля возникло изображение места, которого ещё ни разу не дано было увидеть ни одному человеку. Внутренняя часть базы коргардов. Действительно, запись была составлена из отрывков, однако весь фильм прогнали пять раз подряд. Даниель запомнил его сцену за сценой.
Вначале – оборудование: длинные прозрачные трубы, в которых ритмично пульсировала фосфоресцирующая жидкость. Потом наезд на лицо мужчины, у которого ампутированы веки, а в щеки впились маленькие каплевидные образования с черной, усыпанной беловатыми утолщениями поверхностью. Рот мужчины был широко раскрыт и из него то и дело высовывался язык. Неестественно большие глаза смотрели прямо в камеру, а их зрачки были расширены почти во всю радужку. Из левого глаза торчала тонкая серебристая шпилька с помигивающим на конце желтоватым огоньком.
Следующий коротенький отрывок изображал двух маленьких, возможно двухгодовалых детей, совершенно нагих, с отрезанными на высоте колен ногами и обрубками рук с ампутированными кистями. Дети ползали по серо-зеленой поверхности, а над ними висел черный бесформенный аппарат.
Самая продолжительная сцена: камера медленно двигалась по стене, составленной из клеток, от левого верхнего угла к правому нижнему. Изображения были темные и нерезкие. Однако Даниель разглядел заполняющий весь экран заставленный клетками стеллаж. В каждой клетке сидел один нагой человек. Сидел – слишком сильно сказано. Клетки были не больше метра в высоту, столько же в ширину и глубину. Люди находились в них в согнутом, сгорбленном состоянии, в каких-то удивительных изломах и вывертах. На секунду изображение застыло и заговорил комментатор:
– Нам удалось установить личности некоторых людей, находящихся в клетках. Одна из них – Харпер Коллинс, пропавшая в Холи-Холи пятнадцать лет назад. Наши патологи тщательно проанализировали изображение и попытались сымитировать положение объектов. Судя по деформациям тела, Коллинс находится в клетке этого типа с того самого момента, когда её схватили коргарды.
Камера снова двинулась, перемещаясь вправо и отъезжая от клеток.
Предпоследняя сцена изображала приближающуюся руку с выломанными во всех суставах пальцами. Они дрожали, словно лапки перевернутого на спинку умирающего насекомого.
И, наконец, ещё одно изображение, если не считать одно-двухсекундных фрагментов, на которых мелькали то какие-то приборы, то части человеческих тел, то контуры странных конструкций. Вначале Даниель не понял, что видит. Лишь спустя секунду сообразил… Это была обнаженная женщина с широко расставленными ногами. Ее голова, руки, бедра и ступни были прикреплены к полу крепкими зажимами. Закрытого повязкой лица видно не было. В нижней части экрана выдвигался наконечник какого-то устройства – длинного, оплетенного молочно-белым проводом, в котором переливались световые розблески. Этот пробник полз прямо к раскрытому лону женщины. Когда он оказался между её ногами, она, вероятно, что-то почувствовала, потому что отчаянно дернулась, пытаясь свести колени. Тщетно. Когда клубневидный нарост почти коснулся тела женщины, пробник остановился. Наконечник отворился, и Даниель увидел извивающиеся, дергающиеся, безлапые творения размером с детскую пятерню. Одно за другим они выбирались из отверстия и углублялись во внутренность женщины, не обращая внимания на её отчаянные попытки освободиться…