Упоминание о дожде – не случайно, в день их последней встречи в статусе любовников, когда было принято решение расстаться, тоже шел дождь: «…Дождливые, – расточившие все Сам выдумай, чтобы в их листве Дождь слышался: то не цеп о сноп: Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб…». Дальнейшая жизнь без возлюбленного кажется ей бессмысленной, отсюда вновь мотив смерти: «…На гроб стекал, чтобы лоб – светал, Озноб – стихал, чтобы кто-то спал…». В финале произведения Цветаева просит утолить ее душевные страдания объятиями, а не словами: «…Баюкай же – но прошу, будь друг: Не буквами, а каютой рук…».
Примечательно, что спустя несколько лет Цветаева и Родзевич встретились вновь. Произошло это в Париже в 1926 году, где оба жили в период эмиграции. Но любовь не вспыхнула снова. Они стали посторонними людьми. Хотя, в старости сам Родзевич называл отношения с Мариной Цветаевой одним из самых значительных событий в жизни.
Хвала времени
Вере Аренской
Стихотворение создано в мае 1923 года и входит в цикл стихов «После России» (1928 г.). Посвятила поэтесса его Вере Аренской, с которой вместе училась в гимназии и которая была сестрой известного актера и режиссера Юрия Завадского. В тот же день было написано письмо Максимилиану Волошину, в котором Цветаева рассуждала о прошлом, настоящем и о ходе времени вообще.
На самом деле, поэтесса боялась времени и, особенно, технического прогресса. Ее это повергало в шок. Не случайны строчки: «…Гикнуло – и понеслось Опрометями колес. Время! Я не поспеваю…» и «…Время, ты меня обманешь! Стрелками часов, морщин Рытвинами…». Поэтесса сопротивлялась техническому прогрессу и считала Америку его источником, отсюда: «…и Америк Новшествами… – Пуст кувшин!..» – говоря о ненужности всех этих новых веяний.
Лейтмотивным является мотив одиночества, осознания того, что родилась Цветаева в «дурное» время: «…Ибо мимо родилась Времени! Вотще и всуе…». Она сама часто признавалась, что родилась не в ту эпоху, не понимает и не любит время современное ей. Стремилась всячески огородиться от всех современных изобретений, находя пищу для стихотворений во внутреннем, а не во внешнем мире.
На тебе, ласковый мой, лохмотья…
Произведение написано примерно в 1918 году в тот период, когда супруг поэтессы – Сергей Эфрон в письме предложил ей с детьми бежать из России, объятой пожаром революции. И нищая, голодная, преданная друзьями, Цветаева на это с радостью согласилась. Так началась ее жизнь в эмиграции.
Тяжелейшее материальное положение и нужда оставили отпечаток также на ее душе: «…Всю истрепала, изорвала, – Только осталось что два крыла…». У мужа она ищет спасения для себя и детей: «…Одень меня в свое великолепье, Помилуй и спаси…». С другой стороны, Цветаева обращается и к Богу, сравнивая себя с ангелом: «…Только осталось что два крыла…» – в контексте того, что едва не погибла с голоду. Также к Богу обращены строчки: «…Помилуй и спаси…» – как просьба выжить и встретиться с любимым мужем.
Финал стихотворения: «…А бедные истлевшие отрепья Ты в ризницу снеси» можно трактовать как попытку очистить тело и душу от всех тех ужасов, что ей пришлось пережить в России. Но раны слишком глубоки, она потеряла слишком много и до конца «очиститься» не сможет уже никогда.
Идешь, на меня похожий…