Мда. Похоже, приступ ярости отменялся.
— Ты позволишь мне дальше жить с Аском? — мягко спросила я спустя пару минут обнимашек.
— Нет.
— А если я позволю к себе прикасаться?
— Сандра! — он возмущенно на меня глянул, тут же отстраняясь.
Люди — ужасные лицемеры.
— Что? — непонимающе хлопнула я глазами. — Что такого? Никто не узнает, и все останутся довольны.
На что он снова сердито соскочил с койки и нервно зашагал по палате.
— Позволю делать со мной, что пожелаешь. Ладно? — я жалобно на него глянула. — Пожалуйста, только не разлучай нас. Мне было очень плохо последнюю луну и те три года, когда вы вынудили его…
— Никто его не вынуждал! — обернулся ко мне отец, просверливая взглядом дыру. — Это всецело был выбор Аска.
— Конечно. Точно такой же выбор, как вы всегда давали мне. Даже сейчас: меня заперли здесь и не выпускают. Хотя я почти здорова и явно не нуждаюсь в постоянном пребывании на стационаре.
— Ты еле двигаешься, — скрестил он на груди руки.
— Это истощение. Нужно чаще питаться. Кушать хочется уже через час после еды, — я скинула раздражающий кислородный катетер с браслетом-датчиком и отключила на пульте сигнал, чтобы не прибежал дежурный медик. Это было полезно в случаях похода в туалет или, как сейчас, когда в носоглотке ужасно пересохло и хотелось отдохнуть от давящего манжета.
— Мы обсудим твою диету с лечащим доктором.
— Вот. Опять все вы решаете. Это сводит меня с ума! Еще на цепь меня посади!
— Ты — глупый подросток, и совершенно не знаешь, что тебе необходимо. Поэтому мы за тебя решаем. Чтобы ты не натворила бед.
— Ты же взрослый, — в ярости процедила я сквозь зубы. — Реши уже трахнуть меня, а не втихую передергивать в своих влажных фантазиях. Все лучше, чем трахать мне мозг. И все будут довольны!
Отец быстро подошел ко мне и оскалился в бессильном гневе. Тем не менее руку не поднял.
Ожидая реакции, я пристально смотрела на него в ответ.
От него сейчас фонила непередаваемая гамма эмоций.
Это было несколько неэтично с моей стороны. Совершенно неэтично и аморально, если быть честной.
Но у меня уже сползала крыша!
Запираться самой — это одно. Но когда умышленно запирают и ограничивают действия без моего выбора и согласия — это огромное давление на и без того нестабильную психику. Ненавижу, когда так делают.
Все тело в трубках. Я чувствовала маленькие, но глубокие шрамы от разрезов для анализов. Мои волосы тоже сбрили, не спрашивая.
И вообще, вся эта ситуация возникла от того, что меня вынудили жить в другом месте. Когда была возможность и средства дать хоть какой-то выбор. Когда была возможность мирно договориться.
— Ты сходишь с ума, — прошептал отец после короткого вздоха.
— Конечно. Аск же меня не трахает. Так, может, хоть ты мне в этом поможешь? — я привстала на коленях и медленно повела подол рубашки пальцами по бедрам. — Или тебя заводит осознание власти надо мной? Я не прошу быть мягким, папуль.
У него на лице читалась непонятная смесь гнева и растерянности. Что уж говорить об эмоциях. Похоже, я все же пошатнула его баланс.
Отлично.
Упади еще ниже в моих глазах, прошу. Давай, разозлись. Наори на меня. Или ударь. Что угодно. Докажи, что ты просто человек. Что у тебя есть недостатки.
— Мне и попросить не сложно, — я откровенно касалась себя, запрокидывая голову. — Пожалуйста. Ах!.. Прошу тебя. Умоляю.
— Ты сумасшедшая, — он шокировано смотрел на меня, но никуда не уходил и не отводил взгляд.
В ответ я смотрела прямо на него, продолжая еле слышно постанывать и жмуриться.
— Будет куда приятнее… нам обоим… — мои слова сбивались вздохами и тихими стонами.
Глаза застилала поволока. Без кислорода снова началась одышка. Кажется, я слишком увлеклась.
Ну уж нет. Этому человеку я больше никогда не проиграю.
— Пожалуйста. Никто не узнает… ох… Прошу, пожалуйста.
Надеюсь, здесь нигде нет записи звука. Иначе, потом будут очень неприятные последствия.
Да и хер с ними.
— Ты что?.. — краем глаза я заметила, что он направился на выход, и тут же поспешила следом. — Куда!?
Так не пойдет! Это совершенно непродуктивно и бессмысленно. И не по моему плану.
Дойти до двери я все же успела. И даже почти вовремя. Но на этом силы закончились, а я упала на колени, все еще удерживая дверную ручку в руках.
Дыхание сбилось.
Папа тут же спохватился и осторожно вернулся обратно в палату.
— Что ты делаешь!? — возмутился он, подхватывая меня под руки и помогая встать.