Но он взял и снова отказался. Фух!
— Наверное, пойду. У меня там внеплановый сон. И папа скучает.
— Приеду завтра утром, — улыбнулся он в ответ.
— Буду ждать, мой Ясень, — я выпорхнула в закрытое окно, исчезая в небе.
Добавила капельку показухи.
*
— Привет, — улыбнулся папа. Он уже не был бледным. — Хочешь горячего чаю или кушать?
— Спасибо, — кивнула я. Голова все еще кружилась.
Последние несколько дней он был довольно мягок со мной. Куда мягче, чем я помнила его всю жизнь. Словно теперь я знакома с совершенно другим человеком.
Невольно возникала обида и вопрос: почему он был так строг раньше?
Глава 206. Человеческая грань.
— Наконец-то смогу нормально помыться без этих штуковин, — радостно улыбнулась я, разрезая на мелкие кусочки паровую котлету.
Мой взгляд упал на сладости, которые папа притащил вместе с нормальной едой. Чашка горячего шоколада еще куда ни шло. Но при виде булки с глазурью у меня начался нервный тик, а во рту сам собой появился металлический привкус.
— Тебе помочь? — рядом на кровать присел отец.
Я замерла, уставилась на него и тут же потупилась, тихо отвечая:
— Все в порядке.
— Я имел в виду душ.
Срань! Вот же срань! Что я наделала!? Тупая идиотка!
— Тебе трудно передвигаться. Боюсь, ты можешь зацепиться за что-то.
— Сама справлюсь, — хмыкнула я и запихнула в рот сразу несколько кусочков, активно пережевывая.
Отец замолчал, с нежной улыбкой глядя на меня. Все бы ничего, но его рука покоилась на моей голени, поглаживая пальцами оголенный участок кожи.
Внешне я оставалась все такой же спокойной, но внутри бушевала буря из эмоций. Кажется, мне нужны были не успокоительные, а комната с белыми стенами.
— Ты не притронулась к десерту, — он подсел ближе, проводя пальцами по ноге.
Наверняка даже не обращал внимания на этот жест. Но для меня это было словно касание к оголенным нервам.
— Как-то не хочется, — робко улыбнулась я, чувствуя, как грудь пылает огнем. — Ты же знаешь, что я не люблю сладкое.
— Может, тебе что-то другое принести? — отец взволнованно всмотрелся мне в лицо, хмуря темные брови.
Ох, Глоб! Пожалуйста, свали уже!
— М-можно печеных овощей и мяса? Съем их чуть позже.
Эти продукты были разрешены моей диетой.
— Конечно, — кивнул он.
После чего без спешки забрал поднос и вышел.
Какой ужас!
Я перевернулась лицом в подушку, укрылась с головой одеялом и завопила. На глазах даже слезы выступили.
Что со мной не так?
*
По возвращению отца я уже сидела ровно.
— Сандра! — он чуть не выронил поднос, подлетая ко мне с бледным испуганным лицом и оголяя плечо.
— Что? — дернулась я на его движения, и перевела взгляд на оголенную кожу. Свежая повязка пропиталась кровью настолько, что тонкие дорожки стекали вниз по груди и животу.
— Сейчас сообщу дежурному, — прошептал он, и поспешил выйти из палаты.
Наверное, это произошло из-за моих слишком эмоциональных переживаний и воплей.
Медики быстро остановили кровотечение, а оптимистичный дядя-доктор заново зашил сосуд. Но уже в перевязочной.
— Как же ты так? Еще и отца напугала, — улыбнулся он, передавая медсестре обработку и финальные штрихи.
— Эмоциональный денек, — робко поджала я губы в ответ, пытаясь сфокусировать взгляд.
— А с виду такая спокойная девочка. Пожалуйста, не напрягайся. Иначе мне придется поселить тебя в свое отделение.
— А какое?
— Реанимация.
— Ох…
— Да. Ты у нас сверх девочка. Я слышал о твоем восстановлении, да и регенерацию своими собственными глазами видел. Но тебе пока не стоит бегать, прыгать или что ты там пыталась делать, — подмигнул он мне.
Отчего я невольно покрылась румянцем.
— Потерпи хотя бы пару-тройку деньков, пока ткань не зарубцуется. Или в твоем случае даже сутки.
— Хорошо. Но вы совершенно не то подумали. Просто я кричала в подушку. Домой хочется, сил нет. И папа это знает. И не хочется по сто раз семье об этом повторять. Они же ничего не могут сделать.
— Хорошо-хорошо. Я — совсем плохой. Какой злой доктор-реаниматолог, — он чуть паясничал.
На что медсестра улыбнулась.
Его оптимизм и настроение были заразными.
— Простите.