Выбрать главу

– Ты не прав. – Она тоже старалась взять себя в руки. – Ты годами рвал с себя цветы, в угоду глупой уверенности. Но вот. – Девушка прикоснулась к хрупкому бутону. – Вот доказательство того, что есть чувства, которые невозможно сдержать.

Непослушными пальцами, она расстегнула пуговицы на блузке, обнажила белый живот, показала ему такой же бутон под сердцем.

– И ты решила, что это…

– Любовь, конечно же. Что же еще это может быть?

Туча за окном перекрасила палату в серый. Он стоял близко и Омела видела, как расширяются ноздри аккуратного носа, как он вдыхает сладкий аромат ее цветов.

– Ты права. Эмоция которую я испытываю очень и очень сильна и … нова для меня. И ты действительно стала ей причиной.

Омела затрепетала. Он улыбнулся и рванул хрупкий цветок с груди. Она вскрикнула. Зародыши лепестков рассыпались по полу. Омела с ужасом уставилась на них:

– Это … Эустома?

– Да. Не роза.

– Эустома. Означает обман и сожаление.

Глазам стало влажно, и девушка прижала к лицу ладони, изо всех сил стараясь сдержать парад цветов на своем теле. Впервые в жизни. Обида и ущемленная гордость была сильнее хрупкого чувства и она уже наложила ладонь на бутон, чтобы вырвать любовь с корнем. Но Антон мягким движением остановил ее.

– Подожди. Уничтожив цветок, ты не избавишь себя от чувства. Ты сделаешь его сильнее.

Потом он, стремительный как волна, оказался под больничной койкой, а через пару секунд вновь стоял перед Омелой, держа в руках граненый стакан. На половину наполненный водой, тот хранил в себе распустившуюся красную розу.

– Это… Где ты взял ее? Зачем? Разве ты не знаешь, что дарить срезанные цветы неприлично!

– Я просто хотел подарить тебе цветок. Выразить свои эмоции.

– Подарить цветок? – Растерянная, она держала стакан, не зная, что с ним делать. Настоящая роза, здесь в больничной палате, среди зимы. Откуда он ее взял?

– Стой. Ты, что, вырастил ее?

Он улыбнулся.

– Перестань улыбаться! Не молчи! Поговори со мной! Это твой цветок или ты купил его?

Мелкие цветочки без названия рассыпались по ее ушам, когда он нагнулся, чтобы сказать ей:

– Угадай.