Сержант жестко смотрит на меня сверху вниз, очевидно, в попытке запугать. Единственное, о чем я сейчас молюсь, чтобы он больше не спрашивал о проклятом пожаре. Я знала, что охранявший нас мужчина был в доме. Черт, я была даже рада, что он оказался запертым и заплатил за причиненные Тиган страдания. Но офицеру не обязательно об этом знать.
— Вы утверждаете, что мужчина ушел, а потом вернулся? Вы видели его до того, как он ушел? Как вы можете быть уверенной, что это один и тот же человек?
Мое разочарование растет.
— Мне вообще трудно быть в чем-то уверенной, сержант. Даже если это были два разных человека, этот мужчина пришел не с благими намерениями. Это все, что я знаю.
Не могу поверить, что до сих пор стою здесь и занимаюсь какой-то ерундой. Мое место — совсем в другой комнате — рядом с Тиган. Пора заканчивать этот балаган.
— У вас есть ко мне еще вопросы? Или я могу идти?
Сержант возвращается к своим заметкам.
— Хочу уточнить еще один момент. Вы всегда занимались проституцией? Или это началось с Бёрка? Когда вы внезапно стали бездомной?
Казалось, меня уже невозможно ничем удивить. Но это заявление меня удивило.
С тех пор, как Брэйлин привела в наш дом своего первого клиента, моя связь с ней для окружающих означала лишь одно — я занимаюсь тем же самым. С кем поведешься, верно? Общество воспринимает это именно так. Чушь собачья. Иногда все бывает совсем по-другому.
Я всегда думала, что Брэйлин заслуживает моей верности. Считала ее своей семьей и была уверена, что должна поддерживать сестру. Я всегда была искренней в этом и не допускала никаких сомнений. Я просто не знала, что моя лояльность, когда она пришла ко мне, ничего для нее не значила. Тогда мне казалось, что я все делаю правильно. А теперь мне стыдно за свою наивность. Но не за свои намерения.
— Я не проститутка и никогда не была ею. Я никогда не брала денег за секс ни у Бёрка, ни у кого-то другого. Может, не стоит быть таким самонадеянным? Лучше используйте свои предположения для поиска человека, виновного в издевательствах над Тиган, — я решительно встаю и иду к двери, потому что, по словам следователя, это был последний вопрос.
Копы не могут доказать, что я проститутка. Такие доказательства просто не существуют. С меня хватит. Этот разговор окончен.
— Забавно, потому что у меня есть протокол допроса Бёрка. По нему видно, что Бёрк именно так охарактеризовал ваши отношения. Вы были девушкой, которой он платил за секс. А когда вы лишились жилья, он приютил вас в обмен на эти услуги. Разве это не так?
Я останавливаюсь. Выходит, у копа есть парочка бомб, которые он жаждет сбросить? Бёрк не мог сказать такое. Но недавние события показали, что ему тоже не стоит слепо доверять. Я не знаю, что во всем этом правда. Во что и кому стоит верить. Сейчас нужно позаботиться о себе. Я хочу вернуться к Тиган.
— У меня в руках заявление Бёрка. Можете прочитать его, если не верите мне. Все записано с его слов, черным по белому, — сержант протягивает мне листок бумаги.
Я же перевожу взгляд с него на дверь. Я свободна. Он ясно дает это понять тем, что не останавливает меня. Хочу ли я увидеть заявление Бёрка? Хочу ли знать, говорит ли сержант правду? Нет, не хочу.
Я продолжаю свой путь к двери.
— До свидания, сержант Мецгер. Надеюсь, больше вас не увижу.
— Не уезжайте далеко, Пейсли. Оставайтесь на связи.
Я оставляю сержанта в той комнате, а сама возвращаюсь к Тиган. Медсестры, похоже, закончили уборку и уже сделали ей перевязку. Тиган выглядит уставшей, но при виде меня оживляется. Она протягивает ко мне дрожащую руку, и я заключаю ее в свои объятия. Этим жестом я мешаю медсестре, и та в раздражении прочищает горло. Тогда я поворачиваюсь к ней, чтобы уделить должное внимание.
— Она в порядке?
— Тиган в порядке. Мы сделали анализы и рентген. Исключили любое внутреннее кровотечение. У нее перелом запястья и пара ушибленных ребер. Запястье нуждается в лечении, а ребрам просто нужно время и покой. Внешние раны большие, но все они относительно безопасные. Пришлось сделать несколько швов на верхней части бедра и парочку на теле. Также на теле много ссадин и сильных кровоподтеков. В основном на лице, запястьях и животе. Мы все их очистили и перевязали. Уверена, после лечения шрамов практически не останется. У вас есть еще вопросы?