Итак, что мы имеем? Один или оба моих родителя в детстве издевались надо мной. Я молчу, не желая делиться с этим мужчиной своими эмоциями. Слишком глубоко они спрятаны во мне. И я не хочу лгать, заявляя, что мое сердце в этот момент не дрогнуло. Мечты о том, что я жила когда-то в счастливом доме, и у меня были замечательные, любящие и ищущие меня родители, вдребезги разбиваются. А также исчезает та единственная зацепка, благодаря которой я смогла пережить ужас детских лет, проведенных в доме Джо.
Я чувствую себя больной. Опустошенной. Потерянной.
— Я хочу знать, не будешь ли ты возражать, если я продолжу поиски. Это ведь твоя жизнь. Конечно, я буду выполнять эту работу, так как меня нанял мистер Хенсли. Но с твоим согласием я буду чувствовать себя более комфортно.
— Д-да, у вас есть мое разрешение.
— И ты справишься с тем, что я накопаю? Даже если это будут плохие новости?
Я киваю. Не могу оторвать взгляд от бумаги, которую держу в руке. Его слова вертятся в голове. Вроде бы и нет никакой новой информации. И в то же время кое-что я все же узнаю. Мне по-прежнему неизвестны ни мои биологические родители, ни откуда я родом. Зато я чувствую, что в этой истории есть кое-что еще. Что-то, чего я никак не ожидаю.
— Спасибо вам. Я действительно благодарна, что теперь знаю о себе чуточку больше. Пусть даже такие не совсем приятные новости. Но, честно говоря, когда я думаю об этом, почему-то меня это совсем не удивляет. Мы закончили? Или вам еще что-то нужно от меня?
Джейкоб поднимается из-за стола. А когда я тоже встаю, его профессиональная этика впервые дает трещину. Это не такой уж явный сдвиг, но он очевиден. И я не спрашиваю о причинах, изменивших его настроение.
Он молча провожает меня к выходу, а я резко останавливаюсь.
— Извините. Наверное, я должна…
— Это твое. Оставь свидетельство себе. У меня есть и другие копии.
Я засовываю документ в сумочку и выхожу из кабинета.
На парковке меня уже ждет Бёрк. Утром сюда меня подвез Кай. И я, не спрашивая, решила, что он дождется меня. Видимо, я ошиблась. Конечно, это вовсе не значит, что от вида, ожидавшего меня в своей машине Бёрка у меня не перехватит дыхание. Еще как перехватывает. Этот мужчина чертовски красив. И лишь один его вид приносит покой в мою душу. Я старательно отталкивала его, но моя внутренняя реакция на его присутствие здесь — довольно явный признак того, что я идиотка, принявшая такое дурацкое решение.
Я вижу, что в его отношении ко мне — в сравнении со вчерашним днем — что-то изменилось. Версия Бёрка — недоступного и замкнутого в себе человека — исчезла. Я вижу, как он искренне улыбается мне одной из своих довольно редких очаровательных улыбок, которые не появлялись на его лице со дня моего похищения.
Я направляюсь к нему, и тщательно выстроенные вокруг моего сердца стены слегка трескаются. Он вылезает из машины, и я резко останавливаюсь. Его улыбка становится еще шире. Обойдя машину и не говоря ни слова, он подходит к пассажирской стороне и открывает мне дверцу. В его движениях и во взгляде читается легкая игривость.
Я сажусь в машину, и Бёрк закрывает за мной дверь. Я не знаю, что ему сказать. И, видимо, сейчас он чувствует то же самое — управляя машиной, ведет себя так же тихо, как и я. Когда же я замечаю, что мы направляемся не к его дому, то поворачиваюсь к нему и выгибаю бровь.
— И куда же мы едем?
Бёрк ухмыляется и несколько мгновений изучает меня. Затем отворачивается и снова смотрит на дорогу.
— Доверься мне. Сядь поудобнее и расслабься. Никаких вопросов.
Мы едем дальше, и вызванная присутствием Бёрка улыбка задерживается на моих губах. Кажется, прошла вечность с тех пор, как мои мышцы в последний раз выполняли это действие. У парня хорошее настроение. И это кажется правильным. Он сворачивает на знакомую мне дорогу. Но прежде я никогда не тратила ни время, ни силы на то, чтобы пройти по ней своими ногами. Местные жители называют этот пляж «Слепой перевал». И, как правило, во время напряженного курортного сезона здесь полно туристов, ищущих новые морские раковины для своих коллекций. Во всяком случае, я так слышала. Но когда мы подъезжаем к краю песка, в поле моего зрения нет ни одного человека. И это странно.