— Я не сентиментальный парень, но на протяжении всей моей жизни забочусь о близких людях. Я воспитываю Тиган, делая все, что в моих силах. Сначала я заботился о том, чтобы у нее было нормальное детство. Я рассказывал ей о наших родителях, чтобы у нее были воспоминания о них. А сейчас хочу поделиться этим с тобой, — он достает маленькую ржавую коробочку и, щелкнув защелкой, открывает ее. — Из моего детства у меня почти ничего не осталось. Я не видел смысла в том, чтобы сохранить какие-нибудь сувениры. Да и мои родители никогда ничего такого не делали. После того, как они умерли, мы все вещи вывезли из дома. Тогда я и нашел коробку, заполненную моими наградами Малой лиги и табелями успеваемости. Честно говоря, ни мои табеля, ни мои награды не стоили того, чтобы их беречь. Но мои родители были теми людьми, что хранят всякое дерьмо лишь потому, что ты их сын. И у меня до сих пор хранится кое-что в память о них, — Бёрк достает странный ключ, прикрепленный к какому-то пластику. — Мы с Каем никогда не были в аквапарке «Солнечный всплеск». Наши родители никогда не возили нас туда. И мы никогда не посещали летние лагеря, где детей водили в аквапарк группами. И все же однажды мы попали туда. И провели там весь день. Мы катались на горках и купались в искусственном водоеме, который якобы находился в джунглях. Мы тогда сильно обгорели на солнце. Несколько дней я даже не мог ходить. Конечно, это глупо, но тот день был одним из немногих, когда я чувствовал себя нормальным ребенком. На какое-то время я даже перестал быть подростком, шатающимся с дурной компанией. Тем, кого учителя постоянно выгоняли из класса за плохое поведение. В тот день у меня был лучший друг, который вел себя как обычный мальчишка. Ну, за вычетом того, что мы перелезли через забор, чтобы попасть внутрь.
Бёрк передает мне ключ, и я подношу его к глазам, чтобы получше рассмотреть. Пластик спиралью скручен в браслет и прикреплен к массивному золотому ключу. Небольшая цепочка соединена с круглым медальоном. Красная краска почти выцвела, а число шестьсот двенадцать выбито белым.
— Это ключ от шкафчика, который мы тогда пользовались. Это было единственным, что мы могли там себе позволить. Тогда еще не требовались документы, чтобы получить кабинку и такой ключ. Когда мы уходили, я прихватил его с собой. Я сделал это не нарочно, но теперь только рад этому.
— Я никогда не была там. А вы с Каем ходили туда еще? — я кладу ключ на ладонь и пытаюсь представить более молодую версию Бёрка. Затем возвращаю ключ ему.
— Детьми мы там больше никогда не были. Мы вычеркнули это из своего списка и перешли к следующему пункту. Но я побывал там уже взрослым. Мы с Каем возили туда несколько раз Тиган и платили за вход во время этих посещений. Поездка туда была одной из первых, запланированных для Тиган вещей, как только она вернулась домой, — он кладет ключ обратно в коробку и достает сложенный несколько раз листок бумаги, похожий на газетную вырезку.
Бёрк раскрывает его и начинает рассматривать. Его лоб морщится, а глаза задерживаются на том, о чем он собирается рассказать чуть позже. Большая часть сохраненных им вещей принадлежит Тиган. Но первая история почти полностью посвящена Бёрку. Его дружба с Каем много значит для него. Маленькая частичка нормальной жизни, которую они смогли дать друг другу, пока росли вместе, — это то, что делает его счастливым. Вот почему он хранит этот ключ. Хотя и не хочет признавать это вслух.
Не говоря ни слова, он передает мне старый лист бумаги. Это некролог о его родителях. Просматривая газетную страницу, я вижу заголовок «Дэн и Мэри Хенсли». Немного последних слов об этих людях. Статья содержит обычные факты их жизни и смерти. Дэн работал в строительной компании, а Мэри была секретаршей в каком-то незнакомом мне бизнесе. Они были женаты девятнадцать лет, а когда умерли, то оставили после себя двоих детей. Здесь описаны все детали их жизни, за исключением информации об их смерти. Я кладу статью на наш импровизированный стол и снова обращаю свое внимание на Бёрка. Я терпеливо жду, что он расскажет мне о своих родителях и их кончине.