Михайловна Надежда
Цветик
Цветик.
ГЛАВА 1.
1980, конец августа.
Заканчивалось лето, в зале аэропорта небольшого азербайджанского городка было шумно и многолюдно - шла регистрация рейса на Москву: огромные сумки и чемоданы, суетящиеся провожающие своих чад на учебу родственники... и двое, стоящие в конце гомонящей очереди, резко выделяющиеся изо всех своим очень спокойным поведением.
Невысокий, худенький, весь в веснушках солдатик в форме с голубыми погонами и эмблемами ВДВ, и молодая девчонка - потерянная, с покрасневшими глазами...
-Возьми, - она совала солдатику зелененькую бумажку в три рубля, - это же дорого для тебя, вы и получаете-то за месяц рубль с копейками.
Молодой человек с гордостью ответил:
-ВДВ бедными не бывают.
Девчонка с тоской оглядела очередь, опять вздохнула:
-Это надолго... А ты куда-то летишь тоже?
- Нет, - он мотнул головой, - просто увидел, что тебе нужна помощь, все равно в увольнении. Здесь, кроме как в кино идти, делать нечего.
-Ну вот, - расстроенно проговорила она, - мне так неприятно...
-Не переживай... а кто тебя обидел, ты ж всю дорогу в такси сопливилась?
-Да ник... - она прервалась на слове, удивленно уставившись на возникшего перед ней, казалось из ниоткуда, прапорщика Завиновского:
-Ой, Толик! А где?.. - чуть повернув голову, она увидела стоящего рядом лейтенанта в изрядно потрепанной полевой форме и с дыркой на коленке.
Счастливо выдохнув, она повисла на нем и притихла, уткнувшись носом ему в верхний карман кителя.
-Не стыдно тебе со мной таким, вот, в драной форме, стоять?
-Стыдно! - сильнее прижавшись к нему, девчонка расплывалась от счастья, глядя в самый красивые, самые любимые и самые нужные ей - карие в крапинку глаза.
Завиновский взял у неё документы, ужом ввернулся в толпу и через десять минут у Альки в руках был посадочный талон.
- Пошли отсюда, вон кафешка, там почти никого нет.
Оба с каким-то высокомерием осмотрели солдатика:
-Это Виктор, он меня спас, я опоздала на рейсовый автобус, а в аэропорт одной ехать с такими прилипчивыми мужиками... вот и подошла к солдатику.
-Откуда ты родом? - спросил лейтенант.
-Душанбе.
-О, а чё такой конопатый, там, вроде, все смуглые? - пошутил Толик.
В кафешке Алька держала своего ненаглядного за руку и не вникала, в то, о чем переговариваются мужчины, одна мысль билась в голове: "Не реветь!!"
Народ потянулся на посадку, и Алька уже ничего и никого не видела...
- Миша, ты только пиши мне иногда, - попросила она, зная, как он не любит писать никому.
-Напишу, сказал, напишу. Ты, это, сильно-то не переживай, - он как-то смущенно посмотрел на неё.
- Я же тебе сказала, что лучше ты, чем кто-то другой!
-Прошу тебя, только не реви! - попросил Мишка.
-Не буду!
Увидев, что стюардесса машет ей, пошла на подгибающихся ногах в самолет, а вслед ей неслась жутко популярная, появившаяся недавно песня, усиленная динамиком:
-"Вот и всё что было, ты как хочешь это назови, для кого-то просто лётная погода, для кого-то проводы любви", - которую пел Кикабидзе, и не знала Алька тогда, что песня окажется пророческой для неё.
Сил хватило обернуться, помахать рукой, в самолете найти свое место (какое счастье, у иллюминатора!), отвернуться от соседа-капитана, и слезы потекли рекой. Капитан подкрутил настройки, сделал более сильную струю воздуха, направив на неё, попросил стюардессу принести воды, а Алька сидела, не поворачиваясь и не издавая ни звука - слезы лились сами.
Сосед тронул её за плечо: -Выпейте, скоро посадка!
- Сспасибо!
В Домодедово прибыли по расписанию, Альке оставалось ещё три часа ждать самолета на Пермь. Выйдя из автобуса, подвезшего их к зданию аэровокзала, она покрутила головой, определяясь, где переждать оставшееся время, и не видела, с какой непонятной грустью смотрел ей вслед капитан, жалея девчонку.
-Алька, Цветик, как я по тебе соскучилась!! - налетела в общаге на неё Валюха Поречная. С её легкой руки Алькину фамилию из Цветковой переделали в Цветика.
-Да я тоже, - улыбалась во все тридцать два зуба Алька. -Сегодня вечером наши все подъедут, устроим небольшой междусобойчик, а? Аль, у тебя это ловко получается?
-Конечно! - Алька была душой всей их группы, генератором идей, которые, казалось, сами собой возникали у неё. Группа подобралась развеселая - двадцать восемь девчонок и два пацана - технологи хлебопекарного производства. Скромная, незаметная, никогда не повышающая голос, их классная только диву давалась: -Как же это я вас так подобрала?
Она принимала вступительные экзамены по химии, заодно набирая себе группу, вот и набрала... Были несколько скромных мышек, которые не жили в общаге и не принимали участия во всех проделках и задумках остальной группы. Из двух молодых людей, оба Пашки, к выпуску остался один - Пашка-большой после второго курса ушел в армию. А оставшийся, Пашка Черепанов, был из того же теста, что и основной костяк группы - прекрасно играл на гитаре, рисовал карикатуры, юморил по-чёрному, был в курсе многих девчачьих секретов, в общем, был своим парнем. У группы хватало времени на все, и на учёбу, и на различные мероприятия, они были любимчиками у очень требовательной и строгой преподши - Малышевой, которую звали "Бог практики". Практика за годы учебы имела очень большое значение, от отзывов, привезенных с большой практики, зависело будущее распределение. С легкой руки группы 56-Т в технаре появились КВН команды, устраивались капустники, в общаге спонтанно устроили конкурс танцев - то ли бальных, то ли спортивных. Малышева, с виду суровая тетка, похоже, в молодости тоже была неугомонная заводила, вот и питала к ним слабость, одобряя все их начинания