— Хочу здесь жить и учиться!
Сыботин надел чистое белье, которое ему принесла жена, а грязное запихал в торбу, чтобы Игна унесла его с собой.
Игна посмотрела на солнце. До вечера было еще далеко, и она, верная своей женской привычке, взяла торбу и отправилась на речку стирать.
— Ты иди погуляй с Яничкой! Покажи ей станцию, я мигом… Не могу терпеть эту грязь!
На реке было много женщин. Подоткнув юбки, они стирали белье своих мужей.
Игна расположилась возле большого камня, под вербой, где никого не было. Намочив белье, сложила его на большом камне и стала отжимать руками, словно в корыте.
— Ишь, про прачечную толкует! Эти машины только белье рвут! Денег на одежду не напасешься! Мои руки лучше всякой прачечной!
Она вернулась в село вся под впечатлением встречи с мужем и впервые с неохотой пошла на заседание правления. Пришел ответ на их жалобу относительно отобранной у кооператива земли. Теперь ей уже не казалось, что луга захватили какие-то чужаки, а все думалось, что их отдали своим, таким, как ее Сыботин. И к чему ей, пережившей сейчас на этой земле такие счастливые мгновенья, роптать? Раз ее муж работает на ней — эта земля его, а значит и ее.
6
Перед Тучей поставили задачу: набирать рабочих на стройку из ближних сел, и это значило, что он должен перетянуть на завод своих односельчан и еще больше обезлюдить и обездолить село. У него в голове не укладывалось, как это он пойдет в Орешец и скажет: «Слушай, бай Дафин, будь добр, иди на завод! Плюнь ты на этот кооператив! Ведь никакого расчета!». Разве не он сам агитировал бай Дафина, колеблющегося, упирающегося середняка и сотни таких, как он, вступить в кооператив?.. Ходил из дома в дом днем и ночью, уговаривая, убеждая каждого в отдельности. Разве не он обещал им неслыханное изобилие и процветание? Столько лет работал, укрепляя хозяйство. Сколько хулы, ругани, сколько проклятий вытерпел!
Камнями из-за угла забрасывали в дни массовизации, окна били, дегтем на дверях дома черный крест рисовали, в жену швыряли тухлыми яйцами на сельских гуляньях. Смерть за ним по пятам ходила, но он был непреклонен. Все село вступило в кооператив. Перестарались тогда, никакой живности не оставили во дворах, пришлось потом уговаривать людей, чтобы вновь разводили кур, телят, коров. И ведь послушались. Только поставил хозяйство на твердые ноги, и вот теперь сам же должен нанести ему удар в спину. Переманить крестьян из села на завод, преобразить их в рабочий класс! Это дело было ему не по душе. Пусть кто угодно, только не он. Ему ли поднимать руку на то, что родилось в таких муках, что создавал сам?..
— Любое другое задание выполню, но это… не могу! Все равно, что пить кровь своих собственных детей, — категорически заявил он начальству.
Но его приперли к стенке.
— Какой же ты коммунист? Если надо, и собственную кровь должен отдать.
— В другие села поеду, — сдался, наконец, Туча, чувствуя, что над его головой снова нависла угроза партийного взыскания, и на этот раз ему придется расплатиться за все свои грехи.
— Довольно ловчить! И в свое поедешь, как миленький!
— Я не ловчу, товарищи! — чуть не плакал Туча. — Но поймите, что у меня душа болит! Пошлите другого!
— Нет, тебя! И именно потому, что у тебя душа болит. Другому могут не поверить, тебе поверят! — неумолимо допекал его Солнышко. — Должен ты искупить свои грехи или как? Ты что думал, по головке тебя гладить будем после того бунта?
Туча шел с заседания с таким чувством, будто ему всадили меж лопаток нож, острие которого почти касалось сердца. Время было позднее. Сыботин уже спал, но он его разбудил. Это был единственный человек, который мог бы избавить его от этого проклятого ножа.
— Сыботин, дорогой! Прошу тебя — сходи в село и попытайся перетащить на завод, кого сможешь. Ну хотя бы человек двух-трех, для видимости. И чего я влип в эту историю? Доконает меня этот Солнышко!
— Что-о-о? Ну, нет! Я свою голову в петлю не сую! Бабы-то съедят с потрохами! Я и так сижу на пороховой бочке. С Игной разругались вдрызг, хватит с меня и этого!..
Туча только тяжело вздохнул и ушел, не зная, что его тревога передалась и Сыботину, и тот всю ночь напролет проворочался с боку на бок.
— Ну что, закупщик людских душ, чего заявился? — встретили Тучу в штыки председатели кооперативных хозяйств. — Авторитет зарабатываешь? Выдвинуться захотелось?
— Да вы что, товарищи! Мы же не первый день знаем друг друга!