— Ни за что на свете! Как ты не понимаешь, что это обидно?
— Почему обидно? Для кого?
— И тебе не стыдно? Что он о нас подумает? «Вот так муж! — скажет. — Заставил жену за себя просить!». Вот что он скажет…
— А при чем здесь жена? Если я им не нужен, что может сделать жена?
— Тогда зачем ты меня потащишь? Иди один. Поговорите, как мужчина с мужчиной.
— В том то и дело, что мы не можем понять друг друга. Не получается у меня с ним по-мужски.
— Так ты решил по-женски? А обо мне ты подумал? Тоже мне, муж, называется — жена должна ходить упрашивать, чтобы его приняли на работу.
— Ничего позорного в этом нет. Сейчас мужчины и женщины равны.
— Тем хуже для тебя.
— Послушай, Мара, ну что плохого в том, что ты замолвишь за меня словечко? Тебе он поможет.
— А могу я спросить — почему?
— Ну… как тебе сказать? Мужчина женщине не откажет. Да к тому же он тебя очень уважает и ценит.
— И ты хочешь, чтоб я умоляла его, чуть ли не в ноги кланялась? И тебе не стыдно, Дянко? Уходи! Уходи отсюда!
— Не уйду!
— Уходи, а то позову маму!
— Никуда я не пойду! Я твой муж и ты должна…
— Что? Должна терпеть всякие пакости?
В ответ он снова попытался обнять ее, но она с силой оттолкнула его.
— Уйди, тебе сказала! От тебя невыносимо несет какой-то дрянью!
— Я же мылся…
— Изо рта несет…
— Это от колита, ничего не могу поделать. Сосу мятные конфеты, все равноне помогает…
— Зубы надо чистить на ночь.
— Хоть наждаком их чисти, не помогает…
Он попытался было поцеловать жену и получить от нее то, что ему полагалось по праву, как мужу, но она разъяренно оттолкнула его, схватила подушку, одеяло и направилась в детскую.
— Мара, не сходи с ума, иди сюда!
Она хлопнула дверью, ребенок проснулся и заплакал. Мара, воспользовавшись этим, постелила себе на диване, взяла сына на руки и расплакалась. И все же, несмотря на это, поздно ночью муж пришел к ней и взял то, что ему было положено, не подозревая о том, что у нее это вызвало только отвращение.
46
Неожиданно ночью в Орешец заявился Сыботин. Он был чем-то взволнован, но старался это скрыть.
— Ты это чего явился в такую пору? — заворчала на него Игна, хотя в душе была рада его приходу.
С тех пор, как она ушла с завода, он стал навещать ее чаще. Ей было это приятно, и она дарила его той страстью, на которую способна зрелая женщина. Многие думали, что Игна была лишь бунтовщицей, которая всю свою страсть и энергию отдавала тому, чтобы выискивать неполадки и бороться с ними. Им казалось, что женская нежность ей чужда, сердце ее охладело и она не способна любить так, как любят другие женщины, ее ровесницы. Отчасти это было справедливо. Игна была сама стихия, она бурно переживала события последних лет. Месяцами могла не вспоминать о Сыботине, привыкнув к его редким посещениям, но зато эти редкие встречи были наполнены сильными и глубокими чувствами, она обсыпала его ласками, вкладывая в них всю страсть, всю нерастраченную нежность.
«Пусть редко, зато есть что вспомнить!» — говорила она Сыботину.
Никто, кроме Сыботина, не знал, что в любви Игна была столь же страстной и неуемной, как и в деревенских битвах. Они подходили друг к другу и знали один другого, как самого себя. Связь их была естественной и простой, без игры и притворства, без ненужных терзаний и отказов, насилия и ненависти. Они подчинялись тем законам природы, по которым замерзали и таяли ручьи, остывали и вспыхивали сердца. Сыботин тонко подмечал все изменения, происходящие в душе жены, все вспышки и затухания ее чувств и старался не попадать в их эпицентр. Они не выпрашивали друг у друга любви, не ссорились, а сходились естественно и просто. Так было и этой ночью. То, что он жил на заводе, а она в селе еще больше сближало их, отметая все ненужное, мелочное.
Они перебросились несколькими фразами.
— Как там Яничка?
— Яничка теперь комсомольский секретарь, правая рука Мары.
— А когда пустите завод?
— Еще не все оборудование привезли.
— Что же ты, как вампир, ночью приперся?
— К тебе! Посмотреть, как живешь. Нет ли у тебя тут кого.
— Не родился еще такой! — смеялась Игна, волнуя его своим смехом.
— Откуда я знаю! Раз с завода сбежала, значит что-то есть…
Игна рассмеялась еще громче.
Это был и весь их разговор. Лишь после утоления желания они подробнее начали расспрашивать друг друга о событиях на селе и на заводе, о том, кто как жил, что делал.